Алексей летел впереди всех, последним своим прыжком, он одолел восьмиметровый разрыв и, не устояв на последнем камне, рухнул с него на песок. Ти Джи опустился вслед за ним:

– Уже прибыли? – Спросил он с легкой отдышкой.

– Бог ты мой. – Протянул Уэсли, пораженный грандиозной картиной, которая открылась перед ними. Пожалуй, ничто и никогда не приводило его в такое замешательство. Офицеры стояли, раскрыв рты, перед каменным гигантом, размеры которого не умещались в их воображении.

– Лео, что это? – Произнес Ти Джи тихо и опасливо, едва переводя внимание.

– Это Олимп, – ответил Алексей, медленно поднимаясь с колен, - самый высокий вулкан в солнечной системе, двадцать семь километров в высоту, жерло около ста километров в диаметре. Чудо природы.

– Не может быть, - произнес Алан, с изумлением созерцая невозможное.

Олимп стоял над ними, как пирамида Хеопса над стайкой муравьев, каменно-красный и грозный на фоне мутно-розового неба. Облака окутывали его, разделяя пополам, твердые магматические образования на склонах составляли его рельефную мускулатуру. Астронавты смотрели на него, не отводя глаз и точно зная, что ничего подобного они больше не увидят в своей жизни.

– Довольно любоваться, нужно найти, наконец, то, что мы ищем. – Полковник произнес это не как приказ, а, скорее, как просьбу, непринужденно и по-дружески. Он и сам был увлечен природной красотой не менее других, но позволить себе и другим терять время он не мог. – Плутов, куда дальше?

– Судя по карте, сделанной весной, база находится левее, то есть, нужно спуститься с возвышенности, но на снимках марсохода отчетливо видна скалистая структура поверхности. И я бы уж точно не стал на их месте строить базу в низине, где песчаные бури особенно сильны…

– Говори, куда идти, не томи.

– Пойдем прямо, не спускаясь, – утвердил Алексей свое решение и указал перстом на север, к невысокому бархану, который, по его мнению, и скрывал то самое важное, к чему они так долго шли по равнине Тараиса.

Солнце опускалось все ближе к горизонту, минуты шли вслед за астронавтами, отсчитывая время их жизни. Облака темнели понемногу и все ниже нависали над ними зловещей, кровавой мантией. Семеро двигались, не теряя скорости, и молчали, каждый о своем. У них еще было время собраться с мыслями и утвердиться в своих намерениях на пути к неизведанному. Все использовали это время по-разному, кто-то думал о предстоящем контакте, кто-то мечтал о возвращении на Землю, кто-то вспоминал самые дорогие моменты своей жизни.

Алан, не смыкая глаз, смотрел на медленно закатывающееся Солнце, ему вспомнился его первый боевой выход в команде Уайта, когда красный солнечный диск светил в глаза через пыльное стекло вертолета, и винт разбрасывал горячий песок Ирака по сторонам, обнося им бойцов спецназа. Мужчины по очереди выходили из вертолета, вернуться они должны были с тремя заложниками. В тот день Джек Уайт впервые спас Алану жизнь, но воспоминания эти явились по другой причине: тогда Алан был уверен, что вооруженного столкновения можно избежать, стоило быть лишь чуть дипломатичнее в переговорах. Но Джек приказал открыть огонь, все закончилось гибелью террористов и ранением одного солдата. Все, чего Алан хотел теперь, не допустить кровопролития, по крайней мере, сделать все возможное для этого.

Следом за ним шел лейтенант Джозеф Бэрри. Он, как всегда, не ставил себе целей, потому что готовился выполнять приказы начальников. Он всегда получал удовольствие от службы, Джек любил его за беспрекословное подчинение и неизменно четкое следование приказам. Одно беспокоило лейтенанта очень сильно: без оружия он чувствовал себя не в своей тарелке. Вдобавок ко всему, чуждая ему марсианская природа… На Земле он всегда был с природой на ты, его дедушка, коренной американец, щедро делился с Джозефом своим знанием леса, его характера и повадок. Может быть, от своей привязанности к земной духовной сущности Джо и не смог адаптироваться к жизни в космосе. Здоровье позволяло ему переносить тяжелейшие перегрузки, по аналитическому мышлению он не отставал от других астронавтов, и психика, казалось бы, была стабильной, но земная природа взяла свое.

– Полковник, а что делать, если пришельцы пойдут в атаку? – Все-таки спросил он, когда волнение пересилило и взяло над ним верх.

Уайт обернулся, не останавливаясь, провел по нему взглядом с ног до головы и, недолго думая, ответил:

– Тебе советую скрыться.

Бэрри, несомненно, расстроил этот ответ, но выпросить себе оружие или попросту поспорить он не мог – не позволял внутренний закон старшинства.

Джек внимательно осматривал окрестности, ожидая опасность за каждым крупным камнем, и постоянно осматривался, чтобы быть уверенным, что вся команда рядом с ним. Он, как компьютер, держал в голове сразу несколько задач и выполнял их параллельно. Основная задача, поставленная еще перед составлением детального плана операции, была по-прежнему на передовой, несмотря на то, как глубоко он проникся своими старыми и новыми подопечными за время космического полета. Уайт был единственным, кто знал о всей серьезности ситуации, сложившейся в солнечной системе, но рассказать обо всем своим товарищам он не имел права – это была информация последнего уровня секретности. Девять астронавтов были пешками в грандиозной разведывательной операции правительств трех стран, шестеро из них были с ним рядом. Джек понимал, что держит их под обманом и что он в ответе за их жизни:

– Внимание, отделение, держаться ближе друг к другу. Брэй, выйди чуть вперед, Вонг, за ним. Паркер, Бэрри и Плутов, держитесь вместе. Ричардс, ты со мной.

Волна беспокойства прокатилась по их лицам, когда Уайт строго и внезапно распределил походный порядок.

Уэсли приблизился к полковнику сзади и на протяжении всего пути сохранял двухметровую дистанцию, зная, что обгонять его не положено:

– У нас проблемы?

– Пока нет, - если бы вопрос задал кто-нибудь, кроме Ричардса и Брэя, Уайт проигнорировал бы его.