Варвара нахмурилась. Если отец вздумает питать ложные надежды... Ей и без того особенно трудно было бороться с его прожектами, которые он измышлял в своей голове.

– Нет, папенька, вряд ли, - ласково проговорила она и погладила его по руке.

– А может быть, потому что ты у меня красавица да умница, - вдруг добавил он совсем тихонько. И кивнул на группу офицеров.
– Погляди на них. Ведь ты им ровня, хоть и состояния мы не имеем.

– Ах, папенька...
– только и смогла выговорить Варя.

Папенька пожал плечами и с серьезным видом направился к офицерам, оставив дочь на попечение совсем почти глухой старушки, матери полковника. Или старушку на попечение Вари. И следующие несколько мгновений она наблюдала, как Лев Платонович пытался пристроиться к разговору. Весьма неудачно, но все же он упорно не уходил от них.

– А еще говорят, от подагры хорошая настойка еловых шишек. Вы про такое слыхали, милочка?
– доносились до нее обрывки болтовни полковничьей матери. Почтенной даме можно было и не отвечать. Ей довольно было кивков головы в такт ее разглагольствованиям, что она и делала, пока в мерные отголоски звуков извне не ворвался голос штабс-капитана Гешвенда.

– Варвара Львовна...

– Папенька хвалит из каштанов, Евлампия Тихоновна, - выпалила Варя, изображая увлеченность разговором.

– Что вы сказали, милочка?
– тряхнула головой почтенная дама.

– Мадемуазель Игнатьева, мне надобно поговорить с вами, - снова постарался втиснуться штабс-капитан. Он теперь стоял совсем рядом и протягивал барышне бокал вина, усердно делая вид, что всего лишь оказывает любезность.

– Я говорю, - громче произнесла Варя, - ваш сын устроил чудесный обед.

– Кларет? Нет, моя дорогая, я не люблю кларет. Предпочитаю настойку своей кухарки. Та ее прекрасно делает на буковых орешках.

– Варя!
– теряя терпение, рявкнул Гешвенд.
– Я полагаю, госпоже Гладышевой стоит отдохнуть немного. Слишком шумно. Не хотите прогуляться к воде?

– А наша Егоровна делает замечательную вишневку. Ни с чем не сравнится.

– Ни с чем не сравнится, - уверенно подтвердил штабс-капитан и заорал, обращаясь к Евлампии Тихоновне: - Госпожа Гладышева, позвольте мне увести от вас мадемуазель Игнатьеву. С нею очень хотела переговорить супруга господина Шубина.

– Да-да-да, - затрясла головой старушка, ясно расслышав ор Гешвенда. Впрочем, его ор расслышала добрая половина присутствующих на пикнике гостей. В том числе и мадам Шубина, изумленно воззрившаяся на происходящее.

Варя поднялась, кивнула Евлампии Тихоновне и, не взглянув на Гешвенда, отошла к группе офицеров, с интересом слушающих, к некоторому ее удивлению, штабс-ротмистра. Анекдот из его службы оказался коротким, и очень скоро отец и дочь Игнатьевы покинули пикник, на который, в сущности, и попали лишь потому, что Максиму Максимычу удалось уговорить полковника Гладышева пригласить отставного вояку и его дочь-модистку к себе на дачу.

________________________________________

[1] Голландия - историческая местность в Севастополе на Северной стороне, а также балка и примыкающая к ней бухта в акватории Большой Севастопольской бухты (между Доковой и Сухарной бухтами, напротив Килен-бухты).

Пассаж десятый. Кирилл Матвеевич женится

Опустив голову на руки, сложенные на подоконнике, Варя совершенно не думала ни об отказе взять заказ популярной этой осенью в обществе майорши N, ни о том, что отменила уже вторую примерку для госпожи Гладышевой. Даже недошитое платье княжны Щербатовой, которое она обещалась закончить в срок, ничуть ее не волновало.

После пикника все сделалось еще хуже. Гешвенд столь настойчиво пытался навязать ей свое общество, что она лишь уверилась - он намерен выиграть пари. И это единственное, чем он озабочен, не затрудняясь тем, что у модистки есть сердце.

Впрочем, не на сердце ли они спорили?

Варя вздохнула. Когда она позволила себе думать, что может быть иначе? В парке? Или когда Гешвенд впервые появился в ее доме и несколько часов подряд терпеливо выслушивал рассказы отца?

Она подняла уставшую от раздумий голову. На улице было пустынно. Холодный осенний ветер разогнал всех случайных прохожих, кроме одной знакомой фигуры в офицерском мундире, направляющейся к их воротам. Она взволнованно вздрогнула и отпрянула от окошка.

Гешвенд стремительно шел по улице, как всегда в последнее время, хмурый, даже, похоже, сердитый. В руках тащил очередной букет. Варвара выбрасывала их по утрам охапками.

Меж тем, с другой стороны улицы степенно направлялся к их дому титулярный советник Пышкин. Ему оставалось всего несколько шагов, и Варвара, накинув лишь тонкую шаль на плечи, да в домашних туфлях, бросилась во двор, чтобы успеть запереть ворота от Гешвенда.

– Варвара Львовна, рад приветствовать!
– только и успел произнести Его благородие, сдергивая с головы шляпу, когда был втянут за рукав в калитку, которая немедленно захлопнулась. Последнее, что увидела Варя на улице, это растерянное выражение на лице штабс-капитана, как раз оказавшегося возле ворот.