Я люблю ее. Я полюбил ее уже тогда, в баре. Просто сам не того не понимая, я все старался найти описание своим чувствам, но никак не мог подумать, что это именно любовь.

— Дорогой мой, не оставляй нас, я прошу тебя, — снова слышится голос матери. Похоже, она плачет.

Внезапно ощущаю ее прикосновение на своей руке, затем на голове. Внутри все содрогается. Я пытаюсь открыть глаза, но опять не получается.

— Ана, мы просидели с ним уже два часа. — Я слышу голос отца. Его тон звучит до боли расстроенно. — Доктор Лонгман просил, чтобы мы покинули палату еще полчаса назад. Им нужно провести обследование Теодора еще раз.

— Почему это произошло именно с ним, Кристиан? — Всхлипывает мама. От ее слез сжимается сердце, и мне невыносимо хочется успокоить ее, но любая попытка очнуться заканчивается провалом. Проклятье!

Я чувствую, как ласковая рука матери гладит меня по голове, это невероятно успокаивает.

— Он проснется, Ана. Обязательно проснется!

Уверенность отца передается и мне, я начинаю все сильнее верить в то, что скоро все же увижу их, свою семью…

***

Ощущения, что тону в бездонном океане, у которого совершенно нет конца. Такое оглушительное чувство заполняет сознание, и я никак не могу избавиться от него. Что-то темное и горячее застилает глаза, которые я все еще не в силах открыть. Боль. Кругом одна только боль и темнота. Губы и веки плотно закрыты, руки и ноги совершенно потеряли работоспособность и отказываются слушаться меня.

— Поверить не могу, что сказал ему такие ужасные вещи.

Вода вокруг рассеивается, я узнаю голос Брайана. Он где-то рядом, но я не в силах подняться на ноги, открыть глаза, чтобы увидеть его.

— Если бы я знал, что все было не так…

— Все будет в порядке, Брайан, — появляется еще чей-то очень мелодичный голос. Я подозреваю, что это Лесси.

Но где же Рейчел? Я не разу не слышал ее. Что если она и вовсе забыла про меня за эти два месяца и больше не захочет даже слышать мое имя? Эта мысль пугает. Я не смогу без нее.

— Мы навестим его завтра, — снова произносит девушка. — Идем.

Я слышу, как захлопнулась дверь. Вокруг снова воцаряется тишина, поглощая меня все больше и больше. Я чувствую, что злосчастная туманность застилает рассудок, унося в глубокий крепкий сон.

***

Невероятная боль растекается обжигающей кислотой по всему телу. Ужасно ноет голова, ребра и ноги. Сейчас мне даже не хочется пытаться пошевелить хоть чем-нибудь, опасаясь того, что будет лишь больнее.

В кромешной тьме я погружаюсь в беспросветные размышления. Если в ближайшие сроки я не приду в себя, они отключат аппаратуру. И тогда я больше вовсе не увижу тот серый город, родные лица и озорные глаза койота.

Почему же я не слышу ее? Казалось бы это один из самых желанных голосов, но его нет. Где она сейчас? Если Зак продолжает ее мучить? Учитывая все боевые умения девушки, она не всегда может дать отпор этому мерзавцу. Семейство Бернаров не славится присутствием ума.

Джордж. Наверняка сейчас он безумно рад, что я бессилен и как никогда нуждаюсь в помощи, в поддержке. Внезапно в сознании всплывает его наглая рожа, и внутри все наполняется лютой ненавистью к этому человеку. Он давно хотел поставить меня на колени. Что же, вероятно, у него это получилось. Ведь то, что я нашел в информации об активах, отец так и не узнал. А значит мое место в “Грей энтерпрайзерс” потеряно. Представляю, как очень многие были рады такому известию. В особенности Джордж.

Но это не столь волнует меня, ведь есть более важные вещи. Мой койот. Наверное, я никогда не найду оправдание тому, что увидела Рейчел. И даже тот факт, что инициатива шла со стороны Тиффани, не играет роли. Я должен был выставить девушку за дверь, как только она поднялась в пентхаус на лифте. Почему я не сделал этого? Черт!

Туман немного рассеивается, я всплываю из темноты.

— Мистер и миссис Грей, добрый день. — Похоже это голос того врача, который разговаривал с матерью в прошлый раз. — Надеюсь, вы рассмотрели все документы, которые передала вам больница?

— Да, мистер Лонгман, — обреченно вздыхает мама, — но мы не приняли решения.

— Не медлите, миссис Грей. Прошло уже полторы недели с момента нашего разговора.

Что?! Полторы недели?! Как?! Это невозможно!

— Мы все понимаем, мистер Лонгман. — Я слышу суровый голос отца. — Но вы так же должны понимать, что это очень серьезный шаг, которые не делается спонтанно. Дайте нам еще немного времени.

Слышится тяжелые вздох.

— Конечно. Разрешите вас оставить наедине с сыном.

До меня доносятся удаляющиеся шаги. Я пытаюсь пошевелить рукой, но снова не выходит. Проклятье!

— Мы не может сделать этого, Кристиан! — Голос матери обретает грубоватый оттенок. — Это наш сын!

Веки словно наполнены медью, и я не в силах поднять их, как бы не пытался. Мне хочется успокоить мать, сказать, что я в порядке, но у меня просто нет возможности сделать это.

Внезапно чувствую легкое покалывание на щеке. Ласковая рука матери успокаивающе поглаживает меня, а я никак не могу очнуться.