Я снова вздрогнула и будто вернулась в реальность, вдруг осознав, что ладонь капитана по-прежнему гладит меня по руке, а сам он приблизился, и теперь его лицо — молодое и серьезное, со сдвинутыми бровями, — оказалось прямо передо мной.

— Там, на озере, — капитан качнул подбородком, — растут кувшинки. Должно быть, ты видел их, когда купался этим вечером.

— Не помню, — пролепетала я в замешательстве. — Уже темнеет, и…

— И они сложили лепестки и спрятались до следующего утра, — закончил за меня капитан Фа. — Глядя на них, кто бы подумал, что среди этой неприглядной ряски прячется чудесный цветок? Так и ты…

— Я?

Наши взгляды встретились. Мой — озадаченный, его — лихорадочно блестящий.

— С тех пор, как мы встретились, — срываясь, проговорил капитан, — как я увидел тебя… все будто в тумане! — он глубоко вздохнул, зажмурился и помотал головой. — Это похоже на наваждение. Я не могу ни о чем больше думать, Мартин! Когда вижу тебя — вижу перед собой не только молодого бойца, который умело играет в «пьяную катарангу» и спас меня от тварей из Туманного лога. Я вижу… кого-то еще, — его брови приподнялись, между бровями пролегла страдальческая складка. — Словно передо мною бутон, спрятанный в ряске. Но я знаю, что этот бутон на самом деле прекраснейший цветок…

— Капитан Фа, — подала я голос и попыталась отстраниться. — Я, пожалуй…

— Не уходи! — он вцепился в мою руку и подался навстречу. — Умоляю тебя, Мартин! Мне не будет покоя, пока не узнаю! — он вздохнул полной грудью, будто собираясь с силами, и выпалил на выдохе: — Кто на самом деле скрывается под видом альтарского лейтенанта?!

Эти слова подействовали как холодный душ. Испуг сменился замешательством, замешательство — жалостью. Я видела в глазах капитана мятущийся огонь, он пожирал альтарца изнутри, мучил его, не давал покоя. Я не могла сказать ему правду, но и промолчать не могла, поэтому глубоко вздохнула и ответила мягко:

— Обычный человек, капитан Фа. Из плоти и крови, такой же, как вы.

— Человек, — эхом повторил Фа Дэ-Мин. — Но что за человек? Почему мне кажется знакомым твое лицо? Почему та девушка, которую разыскивает кентарийская стража, так похожа на тебя? — он крепче сжал мое плечо, лицо его исказила страдальческая гримаса. — Я хочу знать… — выдохнул он. — Хочу знать, кого… люблю!

Воздух уплотнился и забил мне легкие. Я приоткрыла рот, хватая губами туманную взвесь, перед глазами все поплыло.

«Люблю, люблю…»

Эхо покатилось над холмами. Я слышала эти слова от моего Дитера, тогда мы были счастливы, и звезды над головой сияли, как россыпь бриллиантов, и луна качалась поплавком, а его поцелуи были сладкими и пьянящими. Теперь же звезды кололи, как крохотные иголочки, и их свет был холодным и насмешливым. Луна подмигивала белым глазом, точно спрашивая: и что ты ответишь? Что сделаешь теперь?

Я отстранилась и провела ладонью по лбу. Кожа оказалась влажная — не то от тумана, не то от пота.

— Вы… что?

— Люблю, — хрипло повторил капитан Фа. Он весь дрожал, сжимал и сжимал кулаки, волосы на висках намокли от пота и липли к коже. — И мучаюсь, не зная, кого полюбил: юношу или прекраснейшую из женщин? Все эти невыносимо душные дни и долгие ночи я думаю о тебе и сгораю в лихорадке. Скажи мне, прошу! Умоляю! Сжалься! — его голос начал срываться, губы пересохли, глаза пылали отчаянием. — Ведь если… если ты окажешься девушкой… я буду самым счастливым мужчиной на свете! Но если окажется, что ты… что я… что я полюбил бойца… мне останется одно!

Он вскочил и выхватил из ножен кинжал. Лезвие блеснуло в сумерках, я вскрикнула и тоже подскочила на ноги.

— Капитан Фа!

— Я не переживу позора! — проговорил он и приставил острие к собственному горлу. — Мой отец не переживет этого! Моя мать… о, никто не узнает, как запятнал себя несчастный Фа Дэ-Мин! Пусть лучше он умрет бесславно и быстро, чем признается, что полюбил мужчину!

Он стиснул зубы и зажмурился.

— Не нужно! — я бросилась вперед.

Острие прокололо кожу. По шее покатились капли крови, и капитан покачнулся и отступил.

— Капитан Фа, не смейте! — я навалилась на него, выбила из рук кинжал. Фа Дэ-Мин не сопротивлялся. Кинжал упал на землю и звякнул, ударившись о камень. Капитан застонал — мучительно и долго, точно истекая кровью. А, может, так оно и было, я не успела разглядеть.

Где-то далеко-далеко грянул гром.

Звук прокатился над холмами, я почувствовала, как под ногами зашевелилась земля и гладкая поверхность озера пошла мелкой рябью.

— Люблю, — все еще повторял капитан, не замечая ничего вокруг. — Я люблю тебя…