Он начинает играть незамысловатый блюз, низко склонившись к грифу, а Софи завороженно за ним наблюдает.

Если бы не Вис, её хороший друг, она бы совсем сошла с ума после смерти Мел с Ким и исчезновения Брук. Он поддержал Софи, не позволяя ей окончательно впасть в депрессию, запретил ей даже думать о том, чтобы повеситься нахер и прекратить эти мучения, и помог ей восстановить с родителями доверительные отношения. А взамен она отдавала ему всю себя, истощая себя блюзом и виски со льдом. Ночью они лежали, взявшись за руки, он перебирал её волосы, а француженка дремала, уткнувшись носом ему в плечо. Утром они просыпались, спускались завтракать, он отводил её на учебу, а после уходил на работу. Они встречались дома уже поздним вечером и всё начиналось сначала.

Но совсем скоро всё изменилось. Вис подсел на героин.

В первый раз, наблюдая за парнем, Софи было очень страшно. Она даже расплакалась, а потом, спустя несколько недель, решила впервые попробовать наркотики.

Неужели она думала, что ей может не понравится?

Начала со смесей, порошков, а потом они с Висом впервые втерлись вместе. И это было еще круче, чем их первый поцелуй. Намного круче.

– Красиво.
– улыбается она, ощущая устойчивое желание уколоться. Софи облизнула губы.
– Знаешь, у меня есть доза для тебя. Хочешь вмазаться?

Они вмазались, развалившись на кровати, и им снова стало хорошо.

Софи боится, что вскоре между ними не останется ничего, кроме наркотиков, поэтому ей срочно нужно придумать что-то, что укрепило бы их отношения.

Девушка неловко подается вперед и целует Виса. Поцелуй становился еще глубже, пока она буквально не чувствует его язык где-то у себя в горле, а его руки не перебираются ей под юбку.

Всё идет по плану. Теперь они будут счастливы.

– Нет.
– надменно приподняв подбородок, произносит Ребекка. Она сидит, уложив свои миниатюрные руки на громадные подлокотники цветастого кресла, и сверлит взглядом стоящего перед ней молодого парня. Тот разве что не дрожит, но заметно нервничает. Взгляд его заплывших маленьких глаз метается из стороны в сторону, будто в поисках выхода, который привел бы его сразу в могилу. Уж лучше так, чем здесь, стоя перед этой мелкой избалованной дурой и отчитываться перед ней.
– Ты уверен, что это были его люди?

– Oui, мисс Кэр.
– кивает он.
– Люди Аларика.

Ребекка озадаченно потирает переносицу, хмурясь.

– Мне нужен список тех, кто имеет к их похищению хоть какое-то отношение.
– говорит брюнетка.

– Это сложно, они хорошо...

– Мне плевать, сложно ли это.
– елейным тоном, с улыбкой произносит девушка.
– Ты достанешь для меня списки или я скормлю твои глаза воронам.

Парень нервно сглатывает и с коротким кивком покидает комнату. Ребекка же тяжело вздыхает и набирает номер на мобильном, бормоча себе под нос что-то о том, что ей вечно приходится всё делать самой.

***

– Ты изменилась, Бруклин.
– говорит Аларик, преспокойно попивая чай.
– Теперь тебя просто не узнать: сильная, уверенная в себе на все сто, именно такая, какой должен быть член нашей дружной семьи...

Я сижу, помешивая уже давным-давно растворенный сахар в чашке, но не прикасаюсь к напитку - терпеть не могу чай с сахаром.

– Через два дня сможешь приступить к своему первому заданию.
– мужчина усмехается и подмигивает мне. Я заставляю себя улыбнуться.
– Ты рада, солнце? Возможности наконец показать себя во всей красе.

Никто в Доме не злит меня так сильно, как злит он. Аларик - корень, то, что находится ниже уровня зрения, то, что кажется вполне безобидным, а на самом деле является причиной всего ужасного.

Когда-нибудь я убью его, обязательно убью, клянусь.

– Я хочу гордиться тобой.
– кивает старик.

– Я бы тоже не была против...

– Никаких "я бы". Ты сама будешь гордиться, когда победителем вернешься домой.

Я не вернусь домой, тупой ты идиот. Я потеряла свой дом.

– Да.
– говорю я, а от досады хочется выть.
– Приятное ожидание.

– Именно.
– хлопает в ладоши мужчина.
– Приятно видеть единомышленника! Но также я волнуюсь, отправляя своих людей на столь опасную работу. Мне незачем переживать за тебя, так ведь?
– с нажимом говорит он.

– Я не сбегу.
– пожимаю плечами.
– Мне здесь слишком нравится.

О, никогда я так мастерски не врала!

***

В школе нас учили писать, читать и алгебре, но никто и никогда не учил нас просто быть людьми. Некоторые учатся этому в течении жизни, благодаря последним событиям я сомневаюсь, что когда-нибудь этому научусь. Сложно быть человеком, когда вокруг - одни волки.

Ким всегда была человеком. Именно человеком - чувствующим, понимающим, любящим. В школе они обнимала меня каждый день, целовала в лоб и говорила, что рада моему появлению в её жизни. Я относилось к этому весьма простодушно, обнимала её в ответ и молчала. Изредка говорила "я тоже", но в основном просто кивала.

Сейчас же мне приходится сказать, что тоже люблю Ким, хотя не думаю, что это так. Любовь для меня - штука слишком сложная. Кажется, я не люблю даже своих сестру и брата, своих родителей, друзей. Я не умею любить. Но как это объяснить Ким, не обидев её?