– О!
– воскликнул он. Затем, взглянув в сторону пещеры и заметив в ней сэра Ласелота: - ОО!

– ООО!
– воскликнул он мгновение спустя совершенно иным тоном, резво вскакивая на ноги. Из его глаз вырвалась молния, в гроте вспыхнул костер, из грота, как заяц, выскочил перепуганный Рамус. Но далеко удрать не успел. Менестрель, сорвав с плеча сумку и отбросив ее в сторону, кинулся за ним, настиг в три прыжка и повалил на землю. Завязалась драка по непонятному поводу. Сэр Ланселот пристроился поудобнее и принялся наблюдать. Отшельник приоткрыл глаза, лениво махнул рукой: "А, нет, нет, продолжайте, вы мне совершенно не мешаете", и снова уснул. Владимир сунулся было разнимать, но руки и ноги мелькали в воздухе настолько пестро, что существовала реальная возможность принять участие в потасовке самому, против своего желания.

Соперники дрались долго и неинтересно. Отшельник уже успел проснуться, присоединиться к сэру Ланселоту, и даже попытаться узнать, что здесь, собственно, происходит, и кто, собственно, этот пришелец.

– На мой взгляд, здесь дерутся, - ответил рыцарь.
– А кто он таков - сейчас узнаем.

– Это менестрель, - сказал Владимир.
– Ну, помнишь, мы вместе шли, а потом он отстал...

– Сейчас посмотрим, что это за менестрель, - весомо пробурчал сэр Ланселот, поднялся, не спеша подошел к поединщиком, наклонился, неведомо каким образом, но очень точно и аккуратно ухватил каждого за шкирку, разъял в стороны и поставил перед собой. После чего, отвесив каждому здоровенного леща, так что они дважды стукнулись головами, всмотрелся в побитые лица.

– Вроде как, - наконец сказал он.
– Если б не был побитым, был бы похож. Интересно, кто его так?.. Ну, проходи, присаживайся, рассказывай...

– А чего особо рассказывать?
– буркнул менестрель.
– Вот из-за него все...

И ткнул пальцем в Рамуса.

– Чего - из-за меня?
– вскипел тот.
– Я тебя вообще не знаю!.. Я тебя, может, второй раз в жизни вижу!..

– Одного хватило!..
– возопил менестрель и опять было полез в драку, но уже как-то без прежнего задора, а потому она не состоялась. Взамен нее последовал рассказ.

Как выяснилось, на постоялом дворе, где рыцарь с Владимиром его оставили, менестрель несколько задержался. То есть, как следует выспавшись и взяв необходимые в дороге припасы, он уже совсем было собрался пуститься вдогонку, когда появился вот он, - кивок в сторону Рамуса. Менестрель, собственно, всего-то и задал ему один вопрос, не встречал ли тот двух путников на дороге, и никак не мог понять, как так оказалось, что на дворе уже вечер, а он и его собеседник, основательно нагрузившись элем и закусками, клонятся на лавках за столом подобно дереву, во время бури. Деньги менестрель в припадке щедрости отдал все, но

этот

, не желая оставаться в долгу и клянясь на чем свет стоит, что слывет за выдающегося волшебника, которому сам Мерлин в подметки не годится, предлагал осчастливить

своего

старинного

друга

своим искусством. Как это обычно и бывает, менестрель наотрез отказался становиться счастливым, попросив единственно выслушать песню, недавно им сочиненную.

Этот

ради старинного друга был готов на все, однако после первого же куплета взял свое обещание назад и предложил заколдовать музыкальный инструмент так, чтобы от него невозможно было оторваться.

– Ты сам подумай, - убеждал он, - была волшебная флейта, а у тебя будет волшебная волынка.

Я было пытался его отговорить, но он наотрез отказывался слушать песню и в конце концов заявил, что даже если не получит добровольного согласия, все равно поступит по-своему, желая мне блага. "Ты только подумай, - вещал он, - полная площадь народу, и никто никуда не может деться. Стоят и слушают. Ты идешь - они за тобой. Ты - в лес, они - в лес, ты - в гору, они - в гору, и так далее. Пока играешь. А как кончишь играть - тут все и разошлись". Отобрал у меня волынку, пошептал и вернул обратно. "Все, говорит, дело сделано. Только я заклинание немного забыл. Природа, она, понимаешь, не терпит пустоты. То есть, ежели где убыло, то где-то прибыло. Или же здесь убыло, здесь и прибыло, а там, откуда прибыло, стало убыло, и то, что убыло здесь, прибыло там. И, может быть, совсем не того, что убыло. Понятно?" Конечно, нет. Он принялся объяснять. "Вот, говорит, у тебя в кармане есть золотой. Ты отдал его трактирщику, и в кармане не осталось ничего. То есть, ничего прибыло. А у трактирщика монеты не было, но ты ему ее отдал и у него прибыло, а то, что у него было, то есть ничего, прибыло тебе". Совсем мне голову заморочил...

– В общем, когда меня утром выкинули из трактира, в голове у меня по-прежнему гудело это самое "было - не было". Хорошо, что его выкинули раньше, а то совсем бы меня доконал...

И вот иду это я себе, куда глаза глядят, потому как понял, что вас мне уже не догнать, да и куда пошли - не знаю, и на второй день пришел в какой-то город. А там - беда. Мыши с крысами так одолели, что спасу нет. Все съедают, что увидят. На горожан набрасываться начали... Ну, горожане, они ведь заметные... И ихний тамошний бургомистр издал указ, согласно которому кто этот самый город от напасти избавит, тому даст золота, сколько унесет. Поскольку грызуны до золота совсем не охочи. Только вот с желающими обогатиться туго. Я и сам глянул - там же зверей этих - тьма тьмущая. Куда ни глянь. В погребах подъели, так по стенам лезут, цепляются друг за дружку - все дома в гирляндах...

Тут вспомнил я некстати слова

этого

, о своей волынке. И очень мне зо... жителям помочь захотелось в их беде. Отправился я прямиком к бургомистру, и договорился с ним, чтобы он мне золота в два раза больше дал, чем обещано, коли дело выгорит. А их уже, видать, так допекло - на все согласны.

Дальше менестрель, по его собственным словам, подался на площадь и стал играть на своей волынке. Удивительно, но часть грызунов тут же ломанулась из города, зажав передними лапами уши, а оставшиеся стали стекаться на площадь, очень недобро поглядывая на музыканта. Обнаружив, что ему грозит полное окружение, менестрель начал потихоньку, почти бегом, пробираться к распахнутым городским воротам. По дороге к процессии присоединялись все новые и новые отряды, она растянулась почти на милю. Отдалившись так, что городские стены стали почти не видны, менестрель прекратил играть, но "восхищенные слушатели" расходиться не желали, а скорее наоборот, каждый старался подобраться поближе к своему кумиру в попытке оторвать от него что-нибудь на память. Видя такой небывалый успех, менестрель расчувствовался, и решил сыграть и спеть еще не конца сочиненную балладу, но едва успел исполнить первые пару строк, еще более восхищенные слушатели опрометью бросились в разные стороны, наверное, чтобы побыстрее рассказть остальным о том, с каким выдающимся композитором и певцом им довелось встретиться.