Самое раннее упоминание о Гамельнском Крысолове восходит к витражу в церкви на Рыночной площади Гамельна, созданному около 1300 года. К сожалению, он был уничтожен примерно в 1660 году, но остались его описания, сделанные разными летописцами в XIV-XVII веках, и даже рисунок, выполненный бароном Августином фон Мерспергом, когда-то путешествовавшим через город Гамельн. Если верить этому наброску, на стекле был изображен дудочник в пестрой одежде, а вокруг него -- дети в белых платьях.

Между тем в хронике города Гамельна за 1375 год сохранилась короткая запись: "В в 26-й день месяца июня, одетый в пеструю одежду флейтист вывел из города сто и гору Коппен близ Кальварии, где они и пропали". И в той же хронике в записи, исследовательница Шейла Харти обнаружила следующее: "Сто лет тому назад пропали что эта дата - 26 июня 1284 года - для гамельнцев служит своеобразной точкой датируются каком-то количеством лет "от ухода детей наших".

Также существуют записи о том, что декан гамельнской церкви Иоганн фон Люде, родившийся около 1360 года, всегда имел при себе молитвенник, на обложке которого еще его бабушка, которая своими глазами видела уход детей из города, сделала о случившемся короткую рифмованную запись на латыни. Этот молитвенник, долго хранившийся после смерти фон Люде в церкви, был утерян в конце XVII века.

В XV веке, около 1440-1450 годов, история о гамельнском Крысолове вошла в написанную на латыни Хронику княжества Ленебургского. Историю эту расписали тут чуть шире, чем в хрониках самого Гамельна: "Молодой человек тридцати лет, красивый и нарядный, так что все, видевшие его, любовались его статью и одеждой, вошел в город через мост и Везерские ворота. Тотчас же начал он повсюду в городе играть на серебряной флейте удивительных очертаний. И все дети, слышавшие эти звуки, числом около 130, последовали за ним, выйдя из города, они исчезли - так, что никто никогда не смог обнаружить ни одного из них".

1556 годом датируется один из самых полных отчетов о произошедшем. Его записал Йобус Финцелиус в своей книге "Чудесные знамения. Правдивые описания событий необыкновенных и чудесных". Он пишет о гамельнском Крысолове: "Нужно сообщить совершенно необыкновенное происшествие, свершившееся в городке Гамельне, в епархии Минденер, в лето господне 1284, в день святых Иоанна и Павла. Некий молодец лет 30, прекрасно одетый, так что видевшие его любовались им, перешел по мосту через Везер и вошел в городские ворота. Он имел серебряную дудку странного вида и начал свистеть по всему городу. И все дети, услышав ту дудку, числом около 130, последовали за ним вон из города, ушли и исчезли, так что никто не смог впоследствии узнать, уцелел ли хоть один из них. Матери бродили от города к городу и не находили никого. Иногда слышались их голоса, и каждая мать узнавала голос своего ребенка. Затем голоса звучали уже в Гамельне, после первой, второй и третьей годовщины ухода и исчезновения детей. Я прочитал об этом в старинной книге. И бабка господина декана Иоганна фон Люде сама видела, как уводили детей".

А уже дальнейшие авторские пересказы этой истории привнесли в нее и изгнание крыс из города, и козни скупого магистрата, и путаницу в датах. Так, английский писатель Ричард Роланде в книге "Возрождение угасшего разума" не только впервые называет Крысолова "пестрым флейтистом из Гамельна", но и почему-то приводит дату события 22 июля 1376 года. Дальнейшую путаницу в хронологию события внес другой английский автор - Роберт Бертон, который в 1621 году в своем труде "Анатомия меланхолии" называет 20 июня 1484 датой ухода детей из Гамельна.

Неудивительно, что многие исследователи решили разобраться в истоках этой легенды. К сожалению, к единому мнению они пока так и не пришли, но у ученых есть несколько обоснованных предположений".

Хотите узнать - каких? Найдите и прочитайте статью полностью в журнале "Планета"!

Рамус, тем временем, принялся вспоминать.

Как оказалось, ему рассказывали о некоем короле, очень любившем воевать, а потому чуть что - собиравшем своих рыцарей и отправлявшемся в поход. По возвращении, вне зависимости от результата, он занимался выискиванием причин, с кем бы задраться еще. Если причины не находилось - это также служило причиной. Постоянные походы, хотя и служили отличным развлечением бездельникам-рыцарям, все-таки оказались слишком частыми. Возникло недовольство, перешедшее в глухой ропот. И когда король в очередной раз отправился на войну, на этот раз - против своего собственного брата, перед решающим сражением подавляющее большинство рыцарей тайком перешло на сторону этого самого брата.

– Так они что же, нарушили присягу?!!
– с негодованием воскликнул сэр Ланселот.

– Отнюдь нет. Поскольку в случае победы, каковая не подвергалась сомнению, прежний король был бы низвержен, на престол посажен новый, так что они, формально оставаясь преданными королю того же самого королевства, всего лишь несколько опередили события.

Когда действующий король проснулся поутру, то обнаружил, что вокруг него, собственно, не осталось никого, за исключением тех, кто любил поспать и прозевали время перехода. Таких набралось с десяток, в то время как им противостояла по меньшей мере целая тысяча. Или даже пятнадцать. Король, придя в неописуемую ярость, совершенно потерял голову и приказал без промедления атаковать "этих негодяев" и разбить их наголову. Однако если они сдадутся на милость победителя, он обещал ограничиться штрафами, а что касается брата, то обойтись с ним так, как обходился с другим братом. Следует отметить, что у короля имелось два брата - один из которых в настоящий момент оказался смутьяном, а другой, будучи от природы с самого детства толстым и ленивым, проводил время в праздности, участвуя только в пирах, из каковой битвы всегда выходил победителем. В общем, он катался точно сыр в масле, принося единственно ту пользу, что король всегда ставил его в пример. Когда требовался положительный пример - он, указывая на него, обещал своим рыцарям, что, возвратившись из очередного похода, они будут вести подобную же жизнь. Если требовался отрицательный, - то, если не ходить в походы, можно легко опуститься вот до такого состояния.

Атаковать вдесятером целую армию было... м-м-м... неблагоразумно. Однако время перейти на другую сторону также было упущено. Оказаться перебежчиком посреди бела дня, на глазах у всех, означало покрыть себя несмываемым позором. Иное дело ночью, когда никто не видит... Тут хотя бы можно было сослаться на несчастное стечение обстоятельств. Скажем, вышел погулять за пределы лагеря, случайно заблудился, а когда утром проснулся и выстроился в боевой порядок, то обнаружил себя в противоположном лагере...

В общем, десять рыцарей, воплощение уныния, направились к ровной линии противника. По дороге они замешкались, и вытолкнули вперед самого старого, чтобы он донес до изменников предложение короля, поскольку тому, по причине возраста, терять было все равно нечего. В крайнем случае, полученное предложение засвидетельствует старческое слабоумие, и ему ничего не будет, кроме почетного плена. А там, глядишь, его примеру последуют и остальные, ввиду безвыходности ситуации. То есть, попросту говоря: раз условия короля не приняты, нам ничего не остается как...