– Мне нужен Мытарь! – Миню, кажется, заело, это было и смешно, и жутко одновременно. Но нисколько не умаляло страха, который Лив испытывала перед ним. Он был фанатично тупым и отчаянно злобным – хуже врага и представить себе нельзя. А ещё он был неотвратим, как назначенное самой себе наказание. Упёртый зверь с человеческими пороками.

– Фиг тебе, а не Лив, – крикнул Джонг, подстраиваясь под тональность и настроение минотавра, и тут противник его наконец-то услышал и принял.

Миня издал предупреждающий рык и бросился в атаку. Шпага тонко блеснула в холодном кубе коридора, Лив даже услышала её короткий клацающий призыв. Реакция Джонга была молниеносна. Он тут же резко отклонился и успешно парировал.

– И-и-х, – неожиданно тонко взвизгнул минотавр и яростно набросился на бывшего зелёного стража. Джонг, судя по всему, решил придерживаться оборонительной тактики. В этом был ряд преимуществ. Во-первых, Миня нападал, а он защищался. Во-вторых, минотавра душила и ослепляла ярость, Джонгу нужно было только продержаться какое-то время, пока управитель не успокоится или пока не представится случай как-то ещё разрешить эту глупую ситуацию. Он успешно парировал ещё несколько довольно опасных выпадов, несмотря на некоторую безрассудную беспечность. Лив показалось, что Джонг всё ещё уверен, что кто-то прикрывает его тылы, и действует соответственно этому врожденному чувству. Но он быстро сориентировался перед лицом реальной опасности, перестроился на ходу. Бывший рыцарь Шинга привыкал выживать сам по себе на редкость стремительно.

А затем шпаги с невероятной быстротой замелькали в воздухе, проявляясь только фантомными отблесками света. Дуэлянты то сходились, то расходились, словно в каком-то странном и нелепом танце. Миня был грандиозен и напорист, что компенсировало его некоторую излишнюю для фехтования тяжеловесность, Джонг, наоборот, – лёгок и пластичен.

Лив смотрела на рыцаря Шинга с возрастающим восхищением. Она не знала его таким, открывала с новой стороны, будто смотрела на незнакомца – самодостаточного, уверенного в себе и очень загадочного. Джонг весь ушёл в ритм поединка – кружил и замирал, проскальзывал и отклонялся. Он всё ещё удерживал противника на расстоянии, бросая быстрый клинок в останавливающие блоки.

Хрустальную тишину разрезали удары металла о металл. Шпаги, напитываясь энергией боя, всё гуще наливались независимостью. И уже казалось, что это они сами по себе, без контролирующих рук, уклонялись в сторону, самостоятельно меняли направление, и вот уже упругость стали запела о том, как гибок клинок, принимающий удар, как неумолим тот, что атакует. Танец отточенных лезвий на грани ультразвука переходил в песню энергии, азарта, концентрации жизни и смерти.

Вообще-то, это было красиво. Очень. Лив поняла, что забыв о суровой действительности, любуется зрелищем. Словно она один из этих белых халатов, которые с раскрытыми ртами жадно ловят каждое движение действа, наполненного такой страстью, которая никогда не встречалась в их бесцветной, унылой жизни.

А потом… Потом Лив и Савва поступили с Миней некрасиво. Не специально, просто так получилось. Почему-то Савве в самый напряженный момент дуэли понадобилось крикнуть:

– Ты не прав, Палач!

Минотавр, услышав своё истинное имя, на долю секунды замешкался, Джонг ловким поворотом кисти вышиб из его руки шпагу, которая отлетела в сторону на несколько шагов. Миня рванулся за своим оружием, но Лив совершенно машинально подставила на его пути ногу. Мощное тело всем своим весом обрушилось на пол. По инерции минотавр пролетел, скользя по прозрачному полу, ещё несколько метров и врезался со всей дури рогатой головой в стеклянную стену. Несмотря на то, что стена казалась довольно основательной, удар Мининых рогов она выдержать не смогла. От небольшой дыры тут же радостно во все стороны поползли юркие трещины, послышался очень подозрительный хруст. Сначала редко, а потом с нарастающей интенсивностью посыпались осколки. В прозрачном переходе стало очень неуютно. А главное – ненадёжно. И тут же на Лив упала ненормальная тишина.

Застывшую бессловесной мумией Лив кто-то дёрнул за руку. Это был Савва, он, кажется, кричал ей прямо в лицо, но девушка почему-то ничего не слышала. Она поняла, что оглохла, так как это была не просто тишина – всё перед ней происходило, как в немом кино. Быстро приближался Джонг, отбросив шпагу в сторону затихшего под осыпающимися осколками минотавра. Рыцарь, ещё не остывший после битвы, тоже, кажется, что-то громко произнёс. Лив стало смешно смотреть, как он с раскрасневшимся лицом в немом крике открывает рот, и она засмеялась.

– Что это с ней? – звук голоса Джонга прорезался в голове Оливии внезапно и оглушительно.

Савва покачал головой:

– Нервы. А теперь…

Лив прекратила смеяться так же внезапно, как и начала.

– Опять бежим? – спросила обреченно она.

– А ты как думаешь? – все так же зло ответил Савва и потянул её за собой. – Конечно, бежим.

И они опять ринулись в неизвестность. Сзади с пронзительным хрустом осыпался острыми гранями перекосившийся переход, осколки сыпались вниз, в толпу. Люди в белых халатах кричали, пытались бежать, толкаясь в суматошной давке. Кто-то, кажется, упал, потом ещё, и ещё, потому что среди криков, толкающих беглецов в спины, всё чаще прорывались сдавленные хрипы. Лив раздиралась на бегу между желанием помочь этим несчастным, холодным расчётом, что от неё там будет мало толку, и осознанием: эти люди собрались, чтобы поймать её… И… Зачем? Что она им сделала? Они даже не были знакомы. Непонятность ситуации пугала и заставляла бежать ещё быстрее, без оглядки. А призрак ушибленного и разгневанного Мини являлся лучшей мотивацией для ускорения.

Перед Лив, Джонгом и Саввой раскрывались какие-то холлы, огромные пустые конференц-залы, опять коридоры, всё это быстро оставалось позади, и неожиданно беглецы влетели уже в производственные цеха. Яркие краски, переливающиеся в огромных прозрачных трубах и колбах, бурлящие и стекающие в хрустальные ёмкости, резко защемили в отвыкших от разноцветия глазах. Боковым зрением, не имея возможности остановиться и рассмотреть получше, Лив выхватывала словно отдельными картинами и эти красочные агрегаты, похожие на гигантские самогонные аппараты, и каких-то заторможенных существ в серых комбинезонах, направляющих в нужное русло то ли потоки сгущенного разноцветного пара, то ли радужную жидкость. Комбинезоны на рабочих были такие же, как на младенцах в инкубаторе, только, конечно, несоизмеримо большего размера. Если и были удивлены внезапным появлением посторонних эти бесстрастные люди, всю свою жизнь проводящие в этих цехах, то они совершенно ничем это не показали. Скорее всего, рабочие уже знали, что случилось там, на улице, они не могли не слышать о катастрофе, но оставались абсолютно безмятежными. Как роботы. Кажется, их не могли вывести из себя абсолютно никакие обстоятельства. Даже когда Джонг с разбегу случайно врезался в одного из них, попавшегося на пути, никто им и слова не выкрикнул вслед. Хотя сам Джонг непроизвольно схватился за свое плечо, чувствовалось, что удар был сильным, а пострадавший так вообще, не удержавшись на ногах, упал и, очевидно, некоторое время, не мог подняться.