– Я домой хотела, а не в эту чёртову Пихтовку, – у Лив от возмущения его непонятливостью перехватывало горло. – Домой!

– Ты хотела найти этого дятла и вернуться в свой мир. Я радовался, что дела для всех складываются таким замечательным образом. Если бы не этот… Удод пернатый. Он сбил настройки, и ты отправилась на Изнанку. Я сначала не понял, что случилось. Потом понял: что-то пошло не так. Пытался связаться с тобой. С большим трудом пробился в твой заспамленный всякой ерундой мозг. С не меньшим трудом вывернулся из лап юххи и отправился за тобой сюда. Ничего, кроме как встретиться у Чаши, в голову не пришло. Где ещё, когда одни сплошные трубы? План был замечательным. Белые халаты до пят, и мы – бесполые лаборанты Изнанки. Тут не Ирида, любая маскировка на раз-два прокатит. Никто бы ничего и спрашивать не стал. А мы уже тихо, спокойно, без всяких эксцессов идём через главный насос в Пихтовку. Откуда я мог знать, что опять появится этот воробей и наделает столько шума? Если бы он не устроил балаган во время ритуала, нам хватило бы времени и узнать подробный план системы, и отдохнуть, и собраться в дорогу с возможным комфортом. А теперь вот....

Джонг горестно оглянулся вокруг.

– И он нас ещё тут бросил... Оливия, мы не можем больше шляться в поисках этого ощипанного петуха. Нужно идти дальше.

Лив вздохнула, признавая правоту Джонга. По крайней мере, в той части, где говорится об «идти дальше». Она ухватилась за последнюю надежду, молнией промелькнувшую у неё в голове:

– Слушай, а этот переключатель... У тебя же ещё есть? Можно же, что так – бац! – и я уже где-то в другом месте?

Наверное, с её стороны это было малодушно. То, что Лив думает сейчас только о себе. Но ужасно хотелось, не двигаясь, оказаться где-то в совсем другом месте.

– Откуда? Я же говорю, выдали одноразовый...

Они поднялись и побрели. Весь путь слился у Лив в голове в одну большую чавкающую жижу. Она уже не поднимала головы и брела, с трудом передвигая ноги, ничего не говоря и никак не реагируя на попытки Джонга её приободрить. Наверное, внезапный и вероломный уход Саввы подломил Лив окончательно. Но нужно было перетерпеть ещё и это. Переварить в себе предательство без остатка и жить дальше. Иначе обида выгрызет душу до полного опустошения. И ещё. Лив всё-таки не верила, что Савва мог вот так намеренно бросить их. Наверное, что-то случилось. Её раздирало на две части противоречием, боролись обида и вина.

Она уже потеряла всякое ощущение времени, не за что было зацепиться, чтобы понять хотя бы, какое сейчас время суток, и сколько они уже бредут так, поддерживая друг друга. Пять часов? Десять? Сутки? Неделю?

Совсем недавно Лив казалось, что ничего однообразнее и тоскливее Изнанки на свете не существует. Но теперь даже те индустриальные пейзажи казались ей вполне себе живописными картинами. На которых было, по крайней мере, небо.

Теперь же только липкая ржавая округлость, уравнивающая пол и потолок своим однообразием, жидкая грязная каша под ногами да плюхи в эту жидкость мелких тварей, не удержавшихся на скользкой стене. Через какое-то время Лив даже привыкла. Перестала их бояться. Она настолько отупела от монотонности и одинаковости, что даже решила выследить и внимательно рассмотреть одного из этих плюхов.

Плюх оказался совсем не лягушкой. Скорее, он напоминал голую полевую мышь с присосками на перепончатых лапках-ладонях. На месте хвоста торчал короткий и твердый нарост, а ещё он был даже не совершенно слепым, а вовсе безглазым. Очевидно, когда-то глаза у плюхов всё-таки имелись, так как на носатой, беззащитной мордочке в еле заметных щёлочках пульсировала тоненькая пленка, но перестали действовать за ненадобностью. «Ибо, действительно, – подумала Лив с надвигающейся неконтролируемой яростью, – чего тут в этой трубе рассматривать?».

– Осторожнее, – сказал Джонг. Он посмотрел на слепого, беспомощного и голого звереныша, лежащего у Лив на ладони:

– Он может быть ядовит. Или с острыми зубами.

– Нет зубов, – вздохнула Лив, и, чмокнув присосками, налепила плюха обратно на стену. – Нечего тут жевать. А я, кажется, настолько голодна, что и эту бы зверушку зажевала.

Поймав странный взгляд Джонга, огрызнулась:

– Что?! Если бы была менее цивилизованной и не такой хорошо воспитанной. И если бы…

Она умоляюще посмотрела на Джонга:

– И если бы у тебя ещё кое-чего не осталось. Я же знаю...

Джонг вздохнул и вытащил из внутреннего кармана халата заветную колбу с энергетической водой. Они экономили, делая только по глотку каждый раз, когда чувствовали, что силы оставляют их. Лив, чувствуя себя капризным ребёнком, но с удовольствием сделала глоток, стараясь выпить, как можно меньше. В голове прояснилось, ногам стало легче, жить – веселее.

Постепенно плюхи на стенах становились как-то все оживленнее, что ли. Веселее и бодрее. Поймав ещё одного, Лив увидела, что глаза у него хоть и в узких щелочках, но уже есть, и крикнула Джонгу, как матрос капитану на корабле:

– Земля!

– В чем дело? – бывший зелёный страж не понял. Моря на Ириде, очевидно, не было, и мифологическую подоплёку выкрика Лив, он не оценил.

– Я говорю, что здесь, возможно где-то недалеко выход. Смотри!

Она протянула ему зверька.

– Плюхи, живущие тут, уже имеют зачатки зрения. Скорее всего, они иногда попадают на свет. А значит, где-то есть выход.

Джонг покосился на голую мордочку с торчащими энергичными антеннами усами, но приближаться не стал, и Лив поняла, что плюхов он то ли боится, то ли брезгует, но не показывает вида.