И она снова поймала себя на мысли, что очень привыкла к нему. Он – и то новое, о чем в ту минуту она ещё продолжала думать, странным образом сплелись между собой. Отношения Дана и Эи, Лейли и Лала Младшего – для нее и Милана. А может быть, ещё и ребенок, чтобы Милан глядел на него, как Дан тогда.

Ну, уж!

... Итак, они ничего не знали о её двойственной роли. Видели в ней одну из самых активных своих помощниц. Обращались к ней, как к единомышленнице.

Началась подготовительная работа – огромная, трудная. То, что рассказал Дан, предстояло показать. Сбор специфического материала, необходимого для создания сценических образов гурий давало их наблюдение на эротических играх: там актеры подмечали множество характерных черт стиля их поведения, лексикона и интонаций.

И в одно из таких посещений Рита увидела Милана, танцевавшего с очень молоденькой, тоненькой гурией. Он говорил с девушкой и не обращал внимания на других. Смотрел на нее, правда, не так, как всегда смотрит на нее, Риту. И всё-таки, было почему-то слишком неприятно. Настроение испортилось, она сразу ушла.

В чем дело: он волен быть близким с кем угодно – так же, как и она. И вдруг с удивлением обнаружила, что сама давно ни с кем не была близка, кроме него. Да – пожалуй, с того времени, как побывала у Дана и Эи.

Значит, она бессознательно подражала им? И потому, несмотря на все колебания во взглядах, которые, казалось, должны были отдалить её от него, он становился ей всё ближе?

Он, только он. У нее: неукротимый темперамент которой раньше сплетал её пальцы со столькими – мгновенно пробуждавшими в ней страсть. Знакомство с астронавтами не прошло даром!

Как же так? Голова пылала. Она вновь представила его, обнимающего гурию, и горькая боль заполнила сердце.

Постановка затягивалась. Несмотря на бешеный темп работы.

А тем временем состоялась премьера “Дикой утки”. Публика была ошарашена.

– Ничего: “Дева рая” будет ответом, – спокойно произнес Поль.

– Пока мы возимся, они успеют поставить и “Кесарь и Галилеянин”. Тоже Ибсена, – неожиданно для себя выпалила Рита. И чтобы вдруг не спросили, откуда ей известна эта пьеса, стала пересказывать её содержание.

– Не дремлет Йорг.

– И кто только указал ему “Утку”: не сам же он стал изучать Ибсена.

– Подсказал кто-то. – Они не обратили внимания, что Рита покраснела.

И Милан вскоре подтвердил, что “Кесарь и Галилеянин” вот-вот будет принят к постановке.

– А ты сомневалась? Знаешь, сколько у нас сторонников, настоящих? Гораздо больше, чем этих – которые слушают Дана с присными. Захотели повернуть историю вспять – пусть пример Юлиана заставит их задуматься: пусть узнают, что было с тем, что не хотел понять, что времена меняются. Жаль только, никто не знает, что это твоя заслуга: и “Утка”, и “Кесарь и Галилеянин”.

Она молча слушала, положив голову ему на грудь. Его похвала вызвала лишь горечь.

– Что с тобой, девочка? Ты в последнее время снова стала какой-то странной.

– Я не знаю. – Ей не хотелось отвечать. Главное, что он был тут, рядом с ней. О том, как видела его кружащимся в объятиях гурии, она старалась не вспоминать. Стояла ночь: как всегда, он явился к ней поздно. Из какого-то клуба или кафе, где встретился с единомышленниками или вел контрпропаганду.

– Ты устала: слишком много работаешь. Они, наверно, думают: стараешься из-за того же, что и они. По-моему, тебе доверяют больше, чем раньше. Но ты сообщаешь мало интересного. Сегодня – тоже.

– Неужели ты встречаешься со мной только из-за этого?

– Ты же знаешь, что нет.

– Сегодня всё было, как вчера, позавчера. Репетируем. Хочешь, я лучше расскажу тебе кое-что снова?

– Зачем?

– Я говорила тебе не всё – лишь то, что считала интересным для Йорга.

– Новые подробности? Что ж, давай!

Она стала говорить о первой встрече с Даном и Эей. О вечере в кафе “Аквариум”. Об их доме. О спящей девочке и Дане возле нее.

“Я же всё это уже знаю”, думал он, но сегодня почему-то не хотелось прерывать её. Было хорошо слышать её голос, и то, что она снова рассказывала, не вызывало обычной враждебности.

А она продолжала говорить: может быть, он что-нибудь поймет?

– Тебе приходится когда-нибудь общаться с детьми?

– А как же! Неужели ты думаешь, что я использую только данные, собранные другими?

– И тебе это нравится?

– Еще как! С ними не соскучишься: интересный народ.

– Как они к тебе относятся?

– Нормально. Особенно мальчишки: я их лучше понимаю. Принимают в свою игру: мне тоже хочется носиться за мячом.

– И есть – которых ты знаешь давно?