Марку день за днем потихоньку становилось лучше; он посмеивался над опасениями врачей – но они не спускали с него глаз.

Худшее, что могло произойти, во всяком случае, оттягивалось. Другая забота вновь заняла первое место: Лейли должна была родить со дня на день, и Дан держал её почти под непрерывным контролем. Роды предстояло принимать ему.

– У него большой опыт: он первоклассный акушер, – подбадривала Эя Лейли.

... Дан связался с Марком – извинился, что не сможет навестить: у Лейли начались схватки.

– И чудесно. Нечего ко мне ехать. Сообщи, когда он родится, – я буду ждать.

И вот Дан держит новорожденного. Теперь уже – своего внука. Рядом Эя, ассистировавшая ему.

Обработав ребенка, поднес его к Лейли: показать. Потом позвал Сына и Дочь.

– Держи! – сказал он Сыну. – Твой!

– Маленький! – Дочь сияла.

И в эфир пошло сообщение: ребенок родился! Марку, Еве, Ли, Полю, Рите, – и тысячам других, с нетерпением ждавшим этой вести.

И следом за радостным событием, совершившимся днем, другое. Ночью: инфаркт миокарда – у Марка. Дан сразу же уехал в клинику.

Лейли лежала, время от времени просыпаясь и посматривая в сторону детской камеры, где спал маленький. Лал дежурил возле сына. Обоим ничего не сказали о Марке.

Марк был плох: инфаркт, довольно обширный – правда, в меньшей степени, чем ожидали врачи. Но они не скрывали опасений, что за ним следом может почти сразу последовать второй. Марк лежал неподвижно; но состояние, казалось, опять сколько-то улучшилось.

– Ведь и до применения пересадок большинство не погибало от инфаркта, – сказал Дан врачам.

– С таким сердцем – спасти удавалось редко. Повторный инфаркт может сразу убить его. Он приносит себя в жертву собственным взглядам.

– Мы вправе делать это: не щадить себя самих. Мы против использования доноров-смертников. Нас будет всё больше, и вам следует искать другие средства лечения.

– Это сложно.

– А система непрерывного наблюдения?

– Конечно: самое эффективное, что может быть. Но о ней мы пока можем только мечтать. Ты же знаешь, как её трудно создать.

– Знаю.

– Поэтому надо спасать пока людей существующим надежным способом.

– Нет: он бесчеловечен. Надо бороться за создание СНН.

– В этом мы готовы поддержать тебя.

– Врачи – представители самой гуманной профессии. Я верю, вы все поймете, что нельзя спасать жизнь одних, отнимая её у других: врач – не может быть одновременно убийцей.

– Но сейчас – мы не в состоянии иначе спасти твоего друга.

– Ему же опять немного лучше.

Врачи пожали плечами.

Марк лежал не шевелясь. Взгляд его уходил куда-то внутрь: о чем-то он думал. Говорить почти не мог. И только спросил:

– Маленький как там?

Дан рассказал ему; впрочем, он слишком мало видел внука.

– Жаль, что мне не придется увидеть его не на экране!

... Дан сказал об этом Эе.

– Если бы можно было привезти ребенка в клинику.

– Как он?

– По-моему, слабеет непрерывно.

– Мы должны выполнить его последнее желание.

– Как сказать Лейли?

– Я это сделаю. А ты подготовь Марка.

... Лейли протянула сына к Марку. Он смотрел, жадно: маленький, удивительный человечек. От присутствия его вдруг куда-то ушло ощущение неотвратимой, близкой смерти: малыш прогнал её.

А он сморщил личико и стал плакать, до смешного отчетливо издавая: “Ля, ля!” В глазах Марка появилось недоумение.

– Его скоро пора кормить, – сказала Лейли: – раскричался раньше времени. Придется уходить. – Эя увидела, как сразу погрустнел Марк.

– Корми здесь! – сказала она.

Малыш энергично сосал. Марк смотрел, и в лице его всё больше читалось умиротворение, глаза лучились теплом.

– Хорошо! – прошептал он, когда Дан склонился к нему, прощаясь. – Прекрасно! Если я всё-таки не выкарабкаюсь, то умру спокойно. Скажи ребятам, что Дед ждет их сегодня.

– Дедушка! Ты выздоровеешь – мы с тобой положим его в коляску и пойдем вместе гулять, – сказала Дэя, целуя его на прощание.

– Обязательно, девочка!

А ночью Дана разбудил сигнал экстренного вызова.

– Скорей, сеньор! – сказал дежурный. – Второй инфаркт.

Большая группа врачей стояла возле Марка в реанимационной камере. Наготове операционные роботы. Светились экраны и индикаторы кибер-диагноста, – но и без них было видно, насколько плохо обстоит дело.

Абсолютно белое лицо Марка было искажено болью. На мгновение он открыл глаза: