Главное, чтобы дети начали появляться до суда над Ги. К счастью, он пока задерживается. Хотя – как понять это счастье: Ги серьезно пострадал при спасении. Теперь жизнь его уже вне опасности, но ещё неделю тому назад это не могли гарантировать, и на Ли страшно было смотреть. Недешевая цена оттяжки суда. И всё же, как ни жаль его, случившаяся с ним беда – благо сейчас. Не проста жизнь!

Вот скоро родится внук, и кто-то из женщин, убежденных словами Евы и примером Лейли, зачнут. Их будет вначале очень мало. Но они будут – и их примеру тоже кто-то последует, и матерей на Земле будет становиться всё больше. Люди будут видеть детей каждый день, и настанет время, когда мало кто сможет себе представить жизнь без них.

И ты ничего не сможешь с этим сделать, Йорг! Убивший ребенка Евы.

Но он, несомненно, будет пытаться. Силы его пока велики – за ним те, кто считает существующий порядок вещей наилучшим с самых различных точек зрения. В первую очередь – максимально выгодным: неполноценные не имеют право быть обузой интеллектуального человечества. Тем более – в свете скорейшего решения стоящих на повестке дня грандиозных задач: заселения Земли-2 и Контакта. Пока это – и только это кажется главным подавляющему большинству. Они актив Йорга, они положат свои голоса на его чашу весов. Среди них – любимый ученик Дана, Арг.

Великие задачи, великие задачи! Какой страшной стороной способны они повернуться, когда люди перестают отчетливо представлять, чем можно и чем нельзя жертвовать ради них, чтобы при этом не потерять себя.

Пока это не понято – рано выходить на Контакт: слишком неприглядно человечество в своем нынешнем облике. Сначала – справедливость и гуманность: возврат к ним является первоочередной целью. Его откладывать нельзя: другие великие цели будут появляться без конца. Одного создания “сферы Дайсона”[3], о котором снова начинают поговаривать, хватит на много веков.

Великие цели: среди тех, для кого они главные – его Сын, Лал Младший, и это наполняет сознание горечью, хотя и невозможно не уважать Сына за его цельность. Но как поведет он себя в решающий момент, не будет ли голосовать против уничтожения всего, что основано на новом рабстве – существовании неполноценных: ведь отвлечение сил на это может значительно отсрочить отлет на Землю-2.

И ещё одно его сильно беспокоит: состояние Марка. Заметно сдал, ходит с трудом, но не хочет лечь в клинику – не желает даже говорить об этом. Принимает кое-какие лекарства – этим и ограничивается. И продолжает работать – не щадит себя: привычка всего поколения, жившего при кризисе.

Новый приступ у Марка произошел опять во время работы над архивом Лала. На этот раз настолько сильный, что Дан, бросившийся к нему, счел необходимым одновременно вызвать врача.

До его приезда успел впрыснуть лекарство. Приступ утих, но состояние Марка внушало сильную тревогу.

– А, старый знакомый! – врач впился глазами в экран кибер-диагноста. – Как началось?

Дан рассказал; сказал, что впрыснул. Врач кивнул: Дан сделал всё абсолютно квалифицированно.

– Я ему тогда сказал, чтобы он немедленно обратился к своему врачу. Почему он до сих пор ходит со старым сердцем?

– Он...

– В клинику надо! Если произойдет инфаркт – может быть очень обширным. Мы должны успеть! – Он вызвал специальную санитарную кабину, в которую осторожно уложили Марка, находящегося в полузабытьи. Врач сел рядом с ним, включил кабину на режим бережной доставки: всё городское движение по трубам было скорректировано на беспрепятственное движение врача с больным.

... Дан находился в вестибюле клиники – дальше посторонние без врача не допускались. Но врач, увезший Марка, вскоре выбежал к нему.

– Твой друг странно ведет себя. Он очнулся, и, узнав, что мы собираемся немедленно произвести ему замену сердца, категорически отказался. – Он был возбужден. – Чего он боится? Элементарная операция – ничего особенного!

– Он – не боится. Можешь ты провести меня к нему?

– Конечно! Ты уговоришь его?

– Не знаю. Пойдем!

На Марка было страшно смотреть. Похоже, начинался ещё один приступ. Но он был в сознании.

– Марк! – Дан склонился над ним.

– Дан, – Марк с усилием открыл глаза. В них была дикая боль. – Скажи им: я запрещаю им пересаживать мне сердце донора, – голос его был еле слышен.

Дан вышел в соседнюю комнату, где его ожидали врачи.

– Уговорил?

– Нет. Это не удастся сделать. Помогите ему другими средствами.

– Какими? Другие средства – все – годятся лишь как временные. Ты же знаешь!

– Неужели в последнее время не было создано ничего эффективного?

– Для чего? Делается пересадка – и всё! Зачем нужно ещё что-то?

– Пересадку он делать не даст.

– Хорошо – попробуем помочь лекарствами, но... Гарантировать мы ничего не сможем.