– Ты можешь взять Густава к себе? – спросил меня Надир. Он был очень нервным и порывался бежать куда-то. В ответ на мой взгляд он объяснил: - Я очень опаздываю, мне нужно бежать на работу.

– Хорошо, - кивнул я, и на лице Надира появилась благодарная улыбка. Я взял ребенка за руку и пропустил его в дом.

– Я забегу позже, - пообещал Надир и сразу же помчался на свою работу. Я же покачал головой, смотря ему вслед. Всегда он спешит! Затем закрыл дверь и повернулся к Густаву. Мне было немного неловко, особенно под его пристальным взглядом. И что мне с ним делать, пока Кристин спит?

– Привет, - неуверенно протянул я.

– Привет! – намного бодрее отозвался мальчик и улыбнулся мне.

– Твоя мать еще спит… Когда она проснется, то вы сможете вернуться домой. А пока… - я запнулся и обвел комнату растерянным взглядом, - пока я не знаю, что мы будем делать.

– У вас есть игрушки? – в ответ на этот вопрос я чуть не рассмеялся, но мальчик смотрел на меня так серьезно, что я подавил смех.

– Нет, откуда им здесь быть?..

Ребенок нахмурился, а затем повертел головой. Вдруг он увидел мое пианино и подбежал к нему. Я же взволнованно пошел следом: надо проследить, чтобы он ничего не сломал. Однако ребенок даже не прикоснулся к моему музыкальному инструменту, а продолжал стоять возле него и немного удивленно его осматривать. А затем задал вопрос, который меня сильно удивил:

– Что это?

– Это пианино. Ты не знаешь, что это?

Ребенок покачал головой, а затем снова уставился на пианино.

– У мамы такое было… - немного неуверенно сказал он, а затем взобрался на скамейку. – А потом папа разбил его…

Я сердито хмыкнул и снова ощутил злость на Рауля. Но потом справился с эмоциями и снова обратился к мальчику.

– Тут создается музыка. Ты же знаешь, что такое музыка?
– спросил я.

– Да, - кивнул Густав, - мама пела мне… а иногда в моей голове сама по себе играет красивая музыка.

– Что?
– спросил я, подняв бровь. Такого не может быть… - Ты еще ребенок, какая музыка может играть у тебя в голове?..

Густав вдруг нажал на одну из клавиш цвета слоновой кости, и по складу разнесся громкий звук.

– Это не похоже на музыку, - ребенок поднял на меня свои зеленые глаза.

– Нет, - сказал я,- потому что ты делаешь это неправильно. Вот…

Я немного оттеснил его в сторону, а потом сел возле него и начал играть мелодию, которую написал сам. Затем перевел взгляд на Густава, и мое сердце наполнилось радостью, когда я увидел, что глаза Густава расширились от волнения и восторга.

– Это потрясающе, мистер Эрик! Как вы научились?

– Я с этим родился. Я никогда не знал своего отца, но я слышал истории о том, что музыка текла в жилах у всей моей семьи… Я не знаю, верить или нет, но факт в том, что я играю лучше, чем остальные, и я научился сам. Твоя мать… – я на минуту замолчал, а потом продолжил: - Когда я впервые услышал, как она поет, то сразу понял, что ее голос как у ангела. Она была одним из моих инструментов, я научил ее петь… – болезненные воспоминания мгновенно захватили меня в плен, но я не поддался им и перевел разговор в другое русло: - Когда я овладел пианино, то понял, что способен на большее. Вот тогда я научился играть на арфе, виолончели и скрипке.

Глаза мальчика засияли еще больше, теперь в них одновременно светилось уважение ко мне, неудержимый восторг и жажда знаний.

– Я бы хотел научиться играть на пианино. И на скрипке!

Я усмехнулся его горячности и, выдвинув ящик шкафа, порылся в нем.

– Ну, тогда тебе повезло.

Еще немного поискав там, я наконец-то выудил небольшой футляр. Там была скрипка, но я не очень любил играть на ней, так как мое сердце навсегда принадлежало фортепиано.

– Твой дед был музыкантом… скрипачом, если быть точным. Когда он умер, твоя мать унаследовала его скрипку. Она подарила мне ее, но теперь пришло время, чтобы вернуть ее истинному Дае… – я грустно улыбнулся.
– Кристин сказала мне, чтобы я передал ее моему сыну, но я не верю, что он у меня когда-нибудь появится, - тут я вздохнул и укорил сам себя. Ведь если Густав действительно мой сын, то пожелание Кристин сбылось.
– Я думаю, тебе она нужнее…

С этими словами я открыл футляр и вложил скрипку в руки мальчика.

– Она тяжелая… – удивленно пробормотал он.

– Ты просто еще маленький. Когда подрастешь - будет в самый раз. Теперь пообещай, что будешь заботиться о ней. Эта скрипка нуждается в постоянном уходе. Если о ней хорошо заботиться – она подарит тебе замечательную игру.

Я показал мальчику, как надо держать скрипку, но когда он положил подбородок куда надо - она выскользнула. Слава богу, что я успел подхватить ее.

– Осторожнее, - немного сердито буркнул я, но тут же одернул себя: мальчик еще маленький, он не понимает.
– Она же старая…

– Я не могу удержать ее подбородком, она тяжелая, - голос Густава был очень взволнованным и расстроенным.

– Давай, это должно быть у тебя в крови! – подбодрил я его. Мальчик попробовал снова, но инструмент опять выскользнул из его пальцев. Поймав скрипку, я покачал головой и успокаивающе улыбнулся Густаву, который чуть не плакал.

– Возможно, ты пока не готов, - он шмыгнул носом и промолчал. Тогда я продолжил: - Ничего страшного! Ты привыкнешь к скрипке и научишься играть так же виртуозно, как твой дед.