Поворачиваю голову в сторону Луки, шуршащего пакетом, и на момент улыбаюсь, взглянув в голубые глаза, с самого начала отдающие ощутимым теплом, исходящим из самого сердца, спрятанного за ухмылкой чертёнка и взглядом победителя. Просто стоило пробиться сквозь толстые стены крепости, чтобы увидеть там иного человека. Сломленного мальчика, выросшего без отца, сломленного мальчика с сумасшедшей матерью, а всё из-за Гермеса. Всё из-за того, что он решил вдруг оставить неисчислимое страдающее потомство, питающее с каждым днём к своему родителю лишь ненависть и презрение.

– Ты как? – спрашивает он, а мне самой бы надо задать этот вопрос ему. Может, уйду сама от ответа, но уйти ему – не позволю. Ему достался уже совершенный подвиг, что задевает не только его, заставляет хмурится и уходить в себя на достаточное время, чтобы понять это, поэтому, как бы мне самой не хотелось взгрустнуть или задуматься, отдаю полное внимание блондину, в чьи волосы на пару секунд запускаю пальцы, приглаживаю растрепавшиеся от ветра волосы.

– В порядке, а ты как? – улыбаюсь, вытаскивая пакет из напряженно сжатых пальцев, и опускаю еду на пол, ведь сейчас не так голодна. Брожу глазами по лицу парня, выискивая любую эмоцию, которую он скрывает от меня, и вижу то, чего видеть не хотела. Я вижу в глубоких океанах, что он разочаровался в себе, не превзошёл ожидания отца, хотя заслуженно стал старостой домика и искусным мечником, чего не могу отрицать.

– Тоже, - мотает головой, потерев ладонью лицо. Тяжело вздохнув и услышав как закрываются двери автобуса, убираю подлокотник, разделяющий сидения, и устраиваюсь на груди блондина, ощущая крепкие объятия.

Раньше мне казалось, что я не нужна никому. Так, социальный отброс тратящий долю кислорода, вырабатывая взамен лишь углекислый газ, просто человек, на которого просто так никто не посмотрит и никто не подойдёт спросить имя или номер телефона. Я не нужна была своим настоящим родителям. Матери – ведь она на Олимпе, и отцу, который нашёл замену светлым волосам переливающимся серебром и смеющимися глубокими озёрами. Я просто занимала место в комнате и на Земле, портя настроение неуклюжестью, неспособностью нормально читать и писать да присутствием. А сейчас во мне нуждаются. Во мне нуждается тот, кому я готова оказать помощь и поддержку, готова подарить улыбку и смех, от которых, сама вижу, в его сознании мелькает тёплый огонёк, микроскопическая искра, но и её заметить не так трудно.

И вот, мы вместе двигаемся в контрольный пункт под названием «неизвестность». Он – потому что хочет доказать отцу, что стоит чего-то, а я – просто потому, что..

Люблю?

***

Сон забирает меня в свои покои, пока за окном медленно садится солнце, а тьма поглощает весь мир, зажигая огни мелькающих городов. Филадельфия с зелёными парками и музеями, множество мелких населённых пунктов с неоновыми вывесками дешёвых забегаловок и придорожных мотелей, впереди большой Питтсбург с научными центрами и прочим, куда мы точно не доедем, если я не смогу прилечь на мягкую кровать и расслабиться, не вслушиваясь в то, как глухо кряхтит мотор, грозясь в любой момент заглохнуть посреди пустой трассы.

Я едва поднимаю тяжелую голову, борясь с сонливым состоянием, ведь готова проспать всю свою жизнь, будь на то воля, но вместо этого тормошу уснувшего Кастеллана, ровно дышащего мне в макушку. Заполненный салон окунулся во мглу, и лишь изредка я вижу маленькие лампочки для чтения книг. Повсюду сопение и еле слышный храп от людей покрупнее. Выпрямляюсь, слушая хруст позвонков от неудобного положения, и начинаю собираться, с печалью посмотрев на пакет с едой. Нет сил даже открыть упаковку с чипсами, которые никогда не пробовала, я устала засыпать сидя, пусть и едем не так долго. Взъерошиваю волосы в беспорядке и перелезаю через парня, собираясь подойти к водителю автобуса и остановить у ближайшего мотеля. Приходится протянуть ему лишнюю купюру, пригодившуюся после, но отданную сейчас. Хмурюсь, уже сев обратно, и через несколько минут транспорт делает остановку, но никто кроме нас не выходит, чему не могу не радоваться. Моя паранойя только усилилась с новыми знаниями о монстрах на каждом шагу. В особенности меня беспокоят те, кто выглядят в точности как нормальные люди и отличительные их черты проявляются тогда, когда уже поздно что-то предпринимать и нужно лишь бежать со всех ног, надеясь, что твою жизнь не заберут.

Судорожно втянув воздух, стою на пустой трассе и смотрю вслед удаляющемуся автобусу с красными фарами сзади. Чуть не валюсь с ног от усталости, поэтому едва могу доковылять до ресепшена. Мои мозги превращаются в кашу только от того, что всё время сидела сидя, терпя боль, которая складывала мой позвоночник вдвое-втрое. Лука помогает делать мне шаги, ведь буквально ощущаю кожей, что стёрла стопы, пока мы шли от лагеря до моего дома, а там до остановки. Я чувствую, как на меня наваливается весь груз, словно Атлант сбросил небо мне на плечи, заставляя корчиться от давления. Чувствую, как мои глаза закрываются, чувствую, как уже не способна ни мыслить, ни говорить, лишь что-то бурчу, полностью отдаваясь во власть парня. Он всё понимает, всё это время он был рядом, насколько бы невыносима я не была своей молчаливостью.

И я рядом с ним, прекрасно понимаю, что ему тяжело быть отвергнутым самым главным человеком в жизни, пусть Кастеллан и пытался компенсировать это популярностью среди противоположного пола и ежедневным общением со сверстниками. Нет, никто не подберётся так близко к нему, чтобы выслушать каждую крупицы боли, чтобы внимать ей и принять в себя, впитать, обнять каждую частичку, подарить своё тепло, насколько это возможно.

Мы вваливаемся в номер мотеля, а я даже не помню как протянула ему деньги, как и не могу запомнить весь этот путь и свои сумбурные мысли, роящиеся в голове настоящим ураганом. Просто скидываю с плеч тяжеленный рюкзак и упираясь спиной в стену, откинув голову назад. Пустым взглядом впиваюсь в потрескавшийся потолок, чувствуя, что парень обволакивает меня своей заботой. Стягивает обувь, снимает кофту и помогает добраться до кровати. Изо всех сил держу глаза открытыми, чтобы дождаться знакомого тепла. Вслушиваюсь в тишину и приглушённые шаги, щелчок двери и шелест одежды. Нет сил даже повернуться, нет сил произнести хоть слово, просто смотрю вперёд и жду.

Через несколько секунд могу ощущать тепло его тела, вжимаюсь, чуть подвинувшись назад, вздыхаю, почувствовав сильные руки на талии. Его объятия такие нужные в момент усталости, поддерживают во мне жизнь, когда, казалось бы, я ошибка. Я чёртова ошибка своей матери. Нарушение священного обета. Я – помутнение разума невинной богини. Её секундная слабость, вечная боль и вечный позор. Я – пятно на её репутации и на её белоснежной тоге.

Прикрываю глаза от лёгкого поцелуя в затылок, потом в висок. Слишком легко, слишком невесомо. Как будто нереально. Словно сон, мираж. Открой глаза, и вокруг ничего не будет. Лишь руины твоего восстановленного мира, вновь изничтожившего самого себя, и пустырь с песчаной бурей, разрушающий остатки фундамента. Поворачиваюсь к парню и обнимаю его в ответ, сильно сжимая руками. Что есть силы, что есть воли.