Он увидел, как с ее губ сорвалось алое дыхание, лентой заструилось вниз по нежной коже шеи, слегка задержалось на ключице и исчезло за лифом платья.

Фантазия рисовала желаемые картинки, где все исполнялось: то, что он хотел в данный момент.

...Словно эпизод реально происходящего, Генрих ясно видел сейчас то, что могло произойти: как во мгновение ока они с Элизабет оказались за дверью зала, еще быстрее встретились их губы в желанном поцелуе... первый, второй...

– Генрих, -его отрезвило обращение Элизабет к нему.

– Да?

– Танец закончился, начинает играть музыка следующего, я устала и хочу отдохнуть.

– Конечно, - он улыбнулся ей и, взяв ее под руку, отвел в сторону.

Нужно было срочно занять свой мозг чем-то, чтобы не думать о преступном.

Маски, маски..., кругом маски. На каждом лице маска, словно под одной- другая... Они кружились в танце, скалили свои зубы в веселых оскалах...

Генрих давно понял их закон. Закон масок, закон людей в масках, после усвоения которого с легкостью мог узнать кого угодно в каком угодно обличии. Закон гласил, что ни один человек никогда не наденет маску со своим истинным лицом, потому что в этом нет смысла. Никогда бунтарь не наденет маску бунтаря, подобно тому, как паинька не наденет маску тихони. На маскараде нельзя найти святого в маске святого, впрочем, как и в жизни: если человека можно наделить каким-то одним качеством, преобладающим над всеми остальными, то значит на нем маска, а под ней...

Размышляя подобным образом, он услышал сначала невнятный шепот Элизабет, потом громкий шепот и, наконец, совершенно четкие слова:

– Чартер! Генрих, посмотрите туда- там Чартер!

Он, стараясь удержать ее, схватил за локоть:

– Это не может быть он, Элли.

– Это он! Мой Чартер!
– она пыталась освободиться из его хватки, - Пустите меня!

– Элизабет, не выставляйте себя на посмешище, это не он.

– Он! Он не может меня найти среди всех!

– Элли...

– Пустите!

– Минуту, послушайте. Это не он. Вы скоро это поймете, и вам будет больно.

– Я уверена, что это он! Я его узнаю из тысячи. Генрих, умоляю, пустите меня. Я должна его увидеть, пожалуйста, просите меня о чем угодно, только дайте повидаться с ним.

Слезы в ее глазах больно ранили его, он отпустил ее руку и сейчас наблюдал, как Элизабет, его Элизабет, сейчас же бежала навстречу другому мужчине.

Он сходил с ума от ревности. Он видел ее острие, торчащее прямо из груди. Оно сверкало, дрожало, а потом стало распускаться в стороны, словно бутон цветка, распускающего свои лепестки, цветка, питающегося коварной смесью любви, воспоминаний, страсти и боли.

Не замечая косых взглядов присутствующих, с ревностью в сердце, обреченно, не спеша он пошел вслед за любимой.

Элизабет обозналась. Так же, как и все люди, безумно желающие увидеть кого-то, она дорисовала образ случайного встречного красками памяти и сейчас едва сдерживала слезы.

– Я был прав.

Она всхлипнула:

– Вы рады?

– Нет.

– Вы рады! Вы рады тому, что это не он!

Он подошел к ней поближе, подставляя грудь под удар маленьких кулачков:

– Ненавижу вас! Почему вы всегда оказываетесь правы?

– Может быть, в этом мое проклятие,- сказал он.

– Тогда скажите мне, почему я все еще люблю его? Всем сердцем, после всего, что было?

... Через минуту Генрих вышел на улицу. Сорвал надоевшую маску с лица, бросил ее на землю... Снятие масок для него началось раньше времени.

***

– Объясни мне, почему ты не можешь разговаривать с Мастерами, не опоив синим зельем? Боишься? Чего?
– спросил Себастиан, залпом выпив целую чашку безразличия.

Хранитель покачал головой:

– Не боюсь. Многие из Мастеров находятся под воздействием чувств, когда приходят за ответами и любая правда, любая информация, которую я ведаю им, может быть принята через призму этого чувства. А это грозит потерянным временем.
– Он вздохнул.
– Зачем ты пришел ко мне?

Себастиан усмехнулся:

– Временем?! У нас нет чертова времени, Хранитель!

– Оно есть, но мы не ведем счет ему. Мы знаем, что наши дети растут, хоть и не замечаем сколько времени прошло с того момента, как они родились, до настоящего момента. Мы можем только чувствовать его и каждый- по-своему. Мы собираем полотна людей, живущих всегда. Не сегодня, не завтра, а всегда. С полотнами Энж и твоим - немного другая история. Вы их собираете практически в реальном времени, то есть в настоящее время люди их проживают. Именно для вас время есть. И ваша задача- собрать полотна, пока носители не успели прожить все чувства до конца полотна. Но это скорее исключение, чем правило.

– Ладно, будем считать, что тебе удалось запудрить мне мозги. Какое сейчас время на земле? Век? Год?

– Тебе не нужно это знать. Люди- они всегда люди, в каждом из веков. Неужели ты считаешь, что чувства в разные века воспринимаются по-разному?

– Нет.

– Тогда наш разговор- разговор ни о чем. Ты ведь пришел не за этим?

– Да, ты прав. Тебя не так просто застать дома, так ведь? Я пытался, ты знаешь, много раз пытался. Но на этот раз ты позволил мне застать тебя, почему? Опаивая Мастеров безразличием, ты ведь надеешься, что оно сотрет многие вопросы?