Богу
вернуться

Британ Илья Алексеевич
Шрифт:

«Казалось нам, что только двое…»

Казалось нам, что только двое Всего нас было на земле, А небо чёрное и злое Кривлялось хохотом во мгле. Ты так мучительно молчала, Что мне хотелось умереть. И без конца, и без начала Печаль плела над нами сеть. И холод ужаса больного Сковал мне бледные уста: Земля ждала, казалось, слова И потому была пуста. Луна и звёзды все погасли, И Время стёрлось, без следа; Душа скорбела: не сейчас ли Начало Страшного Суда! Не будет больше светлых песен, Не будет больше светлых слов, И мир немой тосклив и тесен Для двух забытых мертвецов!..

«Давно у Господа в долгу…»

Давно у Господа в долгу, И дни мои — в кредит. Никак понять я не могу, Что жизнь ещё сулит. То будто завтра новый том Душа моя начнёт, То всё давным-давно в былом, И близок Смерти гнёт. То шлю себе за всё упрёк, То с верой в даль гляжу; То весел я, как мотылёк, То тенью вдруг брожу. Ах, кто я? — схимник иль поэт? Не знаю… Что за жуть? — Возьму ли чёрный пистолет, Иль крест и — снова в путь? В каком-то дьявольском кругу Судьба моя горит… Живу у Господа в долгу, И дни мои — в кредит!

«Плач и смех; восторг и стоны…»

Плач и смех; восторг и стоны; Шепот сердца, шум речей; Звон укатившейся короны; Лязг изношенных мечей; Песни, вздохи, гул органа, Клич пророка, зов купца; Буйный топот балагана Без начала, без конца… В этом дьявольском концерте Мысли, звуки, люди лгут; Верен только голос Смерти, Правда — только Божий Суд…

«Не знаю, как мне быть…»

Не знаю, как мне быть, Но должен, должен плыть. Небесный свод глубок, Надёжен мой челнок. Светлей, чем небеса — На мачте паруса; Как память о земле — Икона на руле. Два берега реки — Молитвы и грехи. И злится чёрный вал, И страшен призрак скал. Далёк и труден путь; А пристань… где-нибудь!

«Из полумёртвых бледных впадин…»

Из полумёртвых бледных впадин Зияла пара тусклых глаз; Твой лик суров и беспощаден, Как Смерти каменный рассказ. Меж губ зловещая гримаса, Как ада жуткого привет; А кудри — медная кираса, А стан — изломанный скелет. Вошла, взглянула и — ни слова; Но знал, что это — тоже ты: Не призрак разума больного, Не бреда чёрные цветы. Я слышал в комнате квадратной Напев далёких похорон… О, мука жизни безвозвратной! О, правду мне сказавший сон!..

«Я не знаю, вернусь ли…»

Я не знаю, вернусь ли, — Я ушёл от земли; Мои звонкие гусли Замолчали в пыли. Было трудно уйти мне, Но тяжелее — возврат; В моем каменном гимне Горе с мукой дружат. И подкошены годы, Это — Смерти коса; Как тюремные своды, Здесь мои небеса. Мои думы, боитесь Вы печали земной; Я — поверженный витязь, Я — мечтатель больной. Здесь прикован я к плену, Путь обратный зарос… О, прости мне измену, Белоснежный Христос!..

«Затаив последнюю обиду…»

Затаив последнюю обиду, Я ушёл от грустного Христа: Чту теперь богиню Артемиду, Хоть душа тосклива и пуста. Не нашёл, искал чего, нигде я, Всё ничтожно в мороке слепом; И в слезах, и снова молодея, Пал я ниц пред тающим серпом. Оглашая жутким долгим стоном Даль лесов и мир весёлых нив, — Пусть умру я гордым Актеоном, Навсегда земное разлюбив! Артемида! Мне теперь близка ты, И назад, я знаю, не вернусь, Но в лучах твоих горит Распятый Бог Единый, скорбный Иисус… Артемида! я не призван к бою, И отбросив меч свой и пращу, Я, растаяв тучкой голубою, В небесах тебя перекрещу…

«Я блуждал по всем дорогам…»

Я блуждал по всем дорогам, Я стучал во все сердца: Путь суровый дан мне Богом Без начала, без конца… Я молился в разных храмах, Я искал у всех жрецов И в мечтах своих упрямых Не нашёл ответных слов. И разрушив все скрижали, К звукам жизни стал я глух: В сером мареве печали Свет мечты моей потух… Каждый миг несёт потерю: Но любя свою звезду, Я в кого-то крепко верю И чего-то свято жду!