Богу
вернуться

Британ Илья Алексеевич
Шрифт:

«Вечер. Небо капризное хмурится…»

Вечер. Небо капризное хмурится И закуталось в грязную шаль. Тихо бродит унылая курица, Будто тоже ей прошлого жаль. Туча грузной ползёт колымагою; Лес испуганный мрачен и наг; Листья мёртвые жёлтой бумагою Завалили уснувший овраг. Утро медленно так просыпается От гнилого тяжелого сна. Быть печальным и мне полагается, — Не хочу я! — Подайте вина! Ночью слушал я песню осеннюю И понять из неё только мог, Что кощунственно верить мгновению, Что в печали рождается Бог. Люди злятся и шепчут мне: «Пьяница! Наливайте мне новый бокал… Это сердце вовек не обманется: Быть весёлым мне Бог наказал! Небо кислое… хмурое… серое… Солнцу, кажется, выглянуть лень. — О, как свято, как пламенно верую Я в великий немеркнущий день!

«Из холодного чёрного омута…»

Из холодного чёрного омута Сердце внемлет святым голосам; И взмолился я Богу какому-то, Но какому, — не ведаю сам. Всё равно мне! — молился ведь честно я И страдал до конца и без лжи… О, великая сила небесная, Дай мне веру и путь укажи! Пусть я Имени Бога не ведаю, Но я слышал далёкую речь И теперь мимолётной победою Я не дам свою душу увлечь… Мне не надо блаженства мгновенного, Что мне жизни земной берега? Я избавлен от Времени тленного, Я — свободен: я — Божий слуга!

«Господь, внемли моленью…»

Господь, внемли моленью Души моей пустой! Брожу я серой тенью, Бездомным сиротой… Марал свой крест в грязи я,  Жила во мне вражда, И скорбная Россия Бывала мне чужда. Был предан грешной лени, Был дерзок и упрям И в мареве мгновений Служил иным богам. Я жил в больном мираже, Во мне был карнавал; В любви любил себя же И лаской убивал. Господь, я мук не трушу: Ещё страданья? — что ж! Сожги пустую душу, Развей тоску и ложь!.. Былое всё сгорело; О, гром небесный, грянь: Пускай разит за дело Карающая длань! Коль жить я не умею, Коль я отверг любовь, Казни меня скорее И сердце обескровь! Смири мою гордыню, Терзай меня больней, Но мертвую пустыню Души моей согрей! Возьми меня в оковы, Бичуй мои уста, Но дай венец терновый И не лиши креста! Убей средь мук проклятья, Но светлым воскреси, Чтоб смог ожить опять я Для неба и Руси!

«Прими печаль, уйди от света…»

Прими печаль, уйди от света, Спрячь от людей убитый взор: Будь верным рыцарем обета, — Ступай один, ступай в затвор! Умолкни, горсть немого праха, — Пускай любовь могильно спит… О, жизнь угрюмого монаха! О, заповедный черный скит! Забудь — тебя забудут тоже, И будешь ты закован в лёд… — Но вдруг она простит мне, Боже? Но вдруг она ко мне придёт? — Молчи, безумец, раб лукавый, — Не будет розовой зари: Отвергни мир с его отравой И тихо, медленно умри!

«Светло в моём затворе…»

Светло в моём затворе И тихо, как в Раю; Здесь Богу на просторе Псалмы мои пою. Со мной цветы и птицы, И небо без конца: У них учусь молиться И славить мир Творца. Я слышу чьи-то речи И шорох неземной; А звезды, словно свечи, Мерцают надо мной. Земля — вся в изумруде, Земля — как Божья Плоть… Я знаю, где-то — люди: Помилуй их, Господь… Леса, поля и зори Хранят любовь мою. Светло в моём затворе И тихо, как в Раю…

«На перекрёстке двух путей…»

На перекрёстке двух путей Судьба мне машет чёрным флагом; Но посмеялся я над ней И вдаль ушел веселым шагом. На повороте возле стен Со Смертью мчалась колесница: Но разорвал я серый плен И приказал посторониться. У входа в Вечность близ перил Кривлялся Дьявол на пороге; Но я его перекрестил И скрылся в пламенном чертоге. Луна горела, как нефрит; Я видел Бога, но не славил: Моя душа болит, болит По той, что я внизу оставил. Во мне покой давно исчез, И ничему теперь не внемлю: Я на земле искал небес, По в небесах люблю лишь землю!

«У нас в святом монастыре…»

У нас в святом монастыре Так дышится привольно… Здесь ангел Божий на заре Поет на колокольне. Кто с нами, тот ни млад, ни стар; В молитве — вся отрада; Не знаем мы греховных чар, И счастья нам не надо. Скорбит душа в Великий Пост, И жизнь тогда сурова, — Но ярче света Божьих звезд Заутреня. Христова. Мы помним все про Страшный Суд, Должны о нём молиться, — Но в кельях цветики цветут, И Бога славят птицы. В глухом лесу есть чёрный скит, Затворник там безногий, — Но светлой песнью говорит Он нам о вышнем Боге. Покой небес мы тут нашли, Сгорели все печали, — Но все грехи со всей земли Мы на себя бы взяли. Как свет заоблачных светил, Мой крест на аналое; Игумен мудрый запретил Нам помнить всё былое. И я забыл про гнёт земной, Вся жизнь теперь ясна мне: Она беседует со мной В цветке, в воде и в камне. Мне жаль людей в больном миру, В их тягостном угаре; Слезинку каждую утру С любовью каждой твари. А смерти страх давно исчез, — Оставить мир не больно Под песню ангела небес На нашей колокольне.

«Молиться, каяться я более не в силах!..»

Молиться, каяться я более не в силах! Устал от скорби я. от грусти изнемог И жажду радостей, хочу улыбок милых, Смеяться весело, склонясь у юных ног. Томленье чувствуя, бегу из мрачных храмов Туда, где солнышко, где тает вешний путь, А ночью грезятся в мечтах моих упрямых Объятья жаркие и розовая грудь. И мысли знойные сожгли своим пожаром Мне душу грешную, и мной владеет страсть; Сгораю радостно, отдавшись светлым чарам И в бездну жуткую хочу скорей упасть. Исчезнет, знаю я, всё, чем теперь волнуем, Утеха нежная мне скоро надоест: Тогда, отравленный последним поцелуем, Я в руки сильные опять возьму свой крест…