Утро выдалось хмурым и холодным. Чарэс Томмар угрюмо взирал на прибывших.

"Тохи не тохи, брилны не брилны, что за люди такие? Кожа тёмная, одежды странные. Язык чудной, серединка на половинку: здесь понятно, здесь нет. Может, ридозцы или купцы дауларские? А что, похожи на дауларцев, -- он пригляделся, -- нет, не похожи. А, -- плюнул он, -- Тарк-Харлас всех в Нижнем мире приветит и поделит на похожих дауларцев и не очень похожих прочих".

Он долго молчал, опершись обеими руками о балконные перильца, вглядываясь в обступившие Узун горы с острыми вершинами, покрытыми бело-голубыми шапками. Здесь, как нигде на Ойхороте, чувствовалось скорое приближение зимы.

Дело шло к полудню, когда Чарэс вышел из трактира и направился к конюшне.

– - Облагодетельствуйте медячком, сиорий, -- расчехранный нищий, примостившийся у входа в трактир, потянулся к нему единственной рукой, на которой было всего три пальца. Весь вид однорукого источал уныние, а судя по его скисшему дыханию, глянцево-сливовому носу, съёжившемуся бурдюку да плешивой медвежьей шкуре у ног, калека провёл у порога трактира не только утро, но и всю предшествующую ему ночь.

Чарэс присел на корточки и одну за другой бросил в кружку несколько монет.

– - Как твоё имя?

Попрошайка вскинул голову и простужено просипел:

– - Фэнчик, сиорий, -- он запустил в кружку все три имевшиеся у него в наличии пальца и выудил одну из монет, протёр запястьем глаза и, близоруко щурясь, удивлённо взглянул на медяк. Затем сунул добычу в карман и с щенячьей преданностью поглядел на Чарэса.

– - Фэнчик -- это Фэнч?

– - Ага.

– - Прямо великий герой древности Фэнч ра'Думо.

– - Ага.

– - На вид, Фэнчик, ты -- честный малый. Неужели в Узуне для тебя не нашлось никакой работы, и ты вынужден жить подаянием?

– - Сиорий, до того, как со мной случилось несчастье, я был бортником, -- охотно ответил однорукий.
– - Однажды я спас мальчишку местного кожевенника, а когда несчастье случилось со мной, он отплатил мне той же монетой и приютил калеку. Но недавно он вместе с сынком ушёл на охоту и не вернулся. Вот уж два месяца, как я один... Всё жду, что кормильцы мои вернутся, или же Боги приберут меня, узрев, наконец, страдания несчастного горемыки...

– - А комендант как на тебя смотрит?

– - Да ничего так. Говорит: "Живи, Фэнчик, чего с тебя взять, не озоруй только". Иногда, куры-утки, и сам медячком одарит.

– - У меня есть для тебя работёнка.

– - У вас, сиорий? Но я...
– - он выпростал из-под шкуры культю и замахал ею.
– - У меня, не считая ног, всего три пальца.

– - Это не имеет значения, главное, что у тебя два глаза. Они-то целы, надеюсь?

– - Да я вообще аки ястреб степной... зоркий, куры-утки...

– - Понял я, понял. Ну так что, возьмёшься за работу?

– - А как же!

– - Зоркий, говоришь, -- Чарэс не сдержал улыбки, он бросил в кружку ещё монету. На этот раз монета была серебряная.

Глаза Фэнчика алчно вспыхнули.

– - И правда зоркий.

– - Что надо делать?

– - Задание несложное. Всего-то и делов, что сидеть здесь и наблюдать за входом в трактир. Помимо этого, я заплачу тебе по пять риили за день и ещё по пять за каждую ночь. Хватит?

– - Да, сиорий, более чем! А за кем мне следить?

– - За молодым сиуртом с пееро и его спутником, болезного вида юношей. Одеты они скромно, оба среднего роста; онталар плотный, можно даже сказать, что толстый, в балахоне, и при посохе; мальчишка, наоборот, худой, в беретке фетровой ходит и плаще, поверх кожаной куртки, на крючках. У онталара волосы и глаза чёрные, лицо широкое, нос приплюснут немного. Кожа как у жабы, ну ты знаешь. Пееро у него серенький такой в полоску, думаю, больше сиуртов здесь не найдёшь, так что пееро ты не попутаешь. Парнишке на вид лет пятнадцать, скорее больше, но из-за болезненного вида определить трудно. Волосы русые, хотя... скорее пепельные, до плеч -- ни хвоста, ни косы, ничего. Смазливый такой, понимаешь, о чём я? Бабам, короче, когда вырастет, будет нравиться.

– - Тиу, мож, какие или ещё что есть?

– - На кой ляд тебе тиу? Тебе что этого мало? Да по моему описанию их слепой на ощупь опознает.

– - Похоже, я знаю, про кого вы, -- образумился пристыженный Фэнчик и на проступивший в облаках Лайс поглядел щурясь, противно так -- по-крысиному.

– - Тише ты, не ори!
– - Чарэс почесал медяком изуродованную огнём левую щёку.

– - Здесь они, -- сглотнул нищий, -- онталар раза по три на день к Феарку бегает. А синюшный, второй значит, который день внутри сидит безвылазно.

– - Это я уже знаю, но начало хорошее, -- монетка звякнула о дно кружки, -- продолжай в том же духе. Когда кто-то из них выйдет из трактира, тебе надо будет подать условный знак. Мои окна как раз над входом. Если же меня по какой-либо причине не будет на месте, оставишь записку на имя сиория Чарэса Томмара. Видишь, сколько народу подвалило, а ещё вчера караван со стороны Ойхорота пришёл, я один за всем не услежу. Надеюсь, ты будешь достаточно осторожен, и онталар с мальчишкой не заметят повышенного к себе интереса.