— В самом деле?

Этот разговор отбил у нее остатки аппетита. Завернув недоеденный гамбургер в бумагу, она положила его на приборную доску.

— Ну ладно, и что еще я пропустила?

— Сзади нас, по левой стороне улицы, припаркована машина, а в ней сидят двое и о чем-то спорят.

Габриела обернулась и действительно увидела машину и сидящих в ней людей.

— Потом еще пес, — продолжал Гордон, указывая вперед, — который опрокинул чей-то мусорный ящик и разбросал его содержимое по всей округе.

— Какой еще пес?

Гордон склонился к ней.

— Вон тот.

Габриелу обдало жаром его тела, и она поспешила отодвинуться.

— Говорю же, я сосредоточилась на доме Лоренса, — неискренне запротестовала она, желая оправдаться. — Ведь, в конце концов, мы здесь именно затем, чтобы следить за этим домом.

В полутьме она не столько увидела, сколько почувствовала, каким взглядом окинул ее Гордон.

— Вам бы следовало научиться рассредоточиваться, Габи, — произнес он покровительственно. — Не зацикливаться на чем-то одном.

— Но мне просто необходимо быть сосредоточенной, — возразила она, нервно сжимая руль. — Иначе я рискую пропустить что-нибудь важное.

На балконе в четвертый раз вспыхнул свет, из-за шторы высунулась какая-то женщина.

— Она следит за нами.

— Да. — Запихнув опустевшую картонку в пакет, Гордон смял его и положил на заднее сиденье. — Того и гляди появится ее муж.

Словно в подтверждение его слов входная дверь распахнулась и на крыльцо вышел мужчина в желтом дождевике и грязных резиновых сапогах. Из-за плеча его выглядывала женщина. Он спустился по ступенькам и направился к их машине.

Подождав, пока он поравняется с калиткой и свернет на тротуар, Гордон схватил Габриелу в объятия и склонился к ее лицу. Изумленно ахнув, она попыталась оттолкнуть его.

— Тсс, поцелуйте меня, Габи, — шепнул он.

Словно поняв его замысел, она перестала вырываться и, положив руки ему на грудь, прижалась губами к его губам. Гордон чувствовал, как под ее пальчиками бешено колотится его сердце. Боже, подумал он, до чего же у нее нежные, мягкие губы. И вся она такая мягкая, теплая, ароматная. За этот день ему уже сотни раз хотелось поцеловать ее.

Он застонал и раздвинул языком губы девушки. Она снова начала вырываться, но он зарылся рукой в ее локоны на затылке и мягко, но твердо удерживал ее, все сильнее прижимаясь к ее губам.

— Гордон! — еле выдохнула она в промежутке между его страстными поцелуями. — Прекратите.

— Тихо. — Он чуть-чуть отодвинулся, голос его дрожал. — Постарайтесь выглядеть убедительно или приготовьтесь отвечать на вопросы мистера Грязные Сапоги.

Уголком глаза Габриела увидела, что мужчина уже подходит к машине, и поспешила снова припасть к нежным и горячим губам Гордона. Его поцелуи доставляли ей неизъяснимое удовольствие, от его близости кружилась голова. Гордон пах свежим ветром, дождем и каким-то неизвестным ей, но изумительным одеколоном. Да, Сазерленд был очень мужественный, очень страстный и чертовски привлекательный. Этого она теперь никак не могла отрицать.

Он глубже проник языком в ее рот. По телу Габриелы растеклась неудержимая жаркая волна, и, внезапно ослабев, она безвольно обмякла в объятиях Гордона. Он хрипло застонал. Решив, что наблюдатель может заподозрить неладное, если она останется внешне безучастной, Габриела обвила руками его шею, пропустив между пальцами пряди шелковистых кудрей. В жизни она не испытывала ничего столь волнующего, как прикосновения этих нежных завитков, ласкающих кожу.

В окно застучали, сначала нерешительно, но потом все сильнее и сильнее. Наконец Гордон, прервав поцелуй, опустил стекло.

— Да?

— Чем это вы тут занимаетесь?

Окна машины окончательно запотели. Габриела попыталась отстраниться — поцелуй уже сослужил свою службу, хватит, хорошенького понемножку. Однако Гордон продолжал прижимать ее к груди.

— У нас, видите ли, случилась небольшая размолвка, — прерывающимся от страсти голосом объяснил он. — Но теперь все наладилось.

Во взгляде незнакомца читалась истинно мужская солидарность.

— Ну так найдите себе мотель. Моя старуха чуть шею не свернула, высматривая вас.

Подняв стекло, Гордон взглянул на Габриелу. Она сидела, снова сжав руки в кулаки, и старательно отводила взгляд в сторону. Но даже царящий в машине полумрак не мог скрыть выступившего на ее щеках густого румянца.

— Никогда больше такого не делайте, — процедила она сквозь зубы, наконец-то отодвинувшись от него и так крепко вцепившись обеими руками в руль, что даже костяшки пальцев побелели. — Никогда!

— Ну что вы, это было не так уж плохо, — галантно запротестовал Гордон, делая вид, что не замечает ее убийственного взгляда. — Конечно, практики вам явно недостает. Но целуетесь вы очень даже ничего.