Тициан Табидзе: жизнь и поэзия
вернуться

Табидзе Тициан Юстинович
Шрифт:

К АДОНАИ

Сонет

Не осуждай меня! Грешник без воли, без сил, Долго душе беспокойной своей я служил. Долго во тьме я не знал, что такое заря, Змия, Врага неосознанно боготворя… Лишь у страдавших возможно усердье в хвале. Бог для того, кто удачлив — в миру, на земле. Те лишь, кто в муках свои схоронили сердца, Видели лик Твой и верят в Тебя до конца. Всюду со мною — могилы желаний моих. Мне никогда не забыть их, не скрыться от них; Ночью в виденьях — лишь образы мертвого края… Перед Тобой я! К Тебе я пришел, Адонаи! Дай мне, судьбою гонимому, здесь, не в раю, Свет, тишину и надежду на милость Твою! Август 1911

МЕДЕЯ

Сонет

И. Гришашвили

О мертвой, погребенной той весне Не пробуждай ты памяти во мне! Увяли розы юности моей; Кто возвратит мне чистоту тех дней? Тоскуя на чужбине, никогда Я не забуду отчего гнезда. Увы! Любовь и нежность выжег зной. И мертвою я не вернусь домой! На дочери Аэта — божий гнев. Молитесь о злосчастнейшей из дев Колхиды… Средь чужих, в чужом краю Ей выпало закончить жизнь свою — Но и в гробу не будет мира ей, Беглянке, проклятой землей своей… Сентябрь 1911

ПЛАЧ

Я проклял жизнь, мечту я презираю, Мне смерть мила… Свою весну сжигаю… Скажите, что ослабит боль мою Или убьет за пазухой змею? Что ад в душе погасит неуемный? Что жажду мщенья сдержит ночью темной? Стал черный демон стражем дней моих, Пусть время мчится, в муках я затих. Лей слезы над предательством любимой, Душа моя, над юностью ранимой, Над чашей плачь, — горчайшее питье, Нектара нет, змея на дне ее. То, что на горе мне судьба когда-то Вручила, я бы отдал без возврата. Как умереть, как сбросить жизни гнет? Гиена кости пусть мои сгрызет. Тянулся к солнцу я, стремился к свету… Печаль и горе шли за мной по следу… Что бред — любовь, не стоит и гроша, Теперь так ясно чувствует душа. Сам сатана танцует меж гробами, Лицо обвито дымными клубами… Стал черный демон стражем дней моих, Пусть время мчится, в муках я затих… Октябрь 1911 Новый Афон

ОСЕННЯЯ НОЧЬ

Легкий в горах ветерок засыпает, и горы уснули, В темном ущелье ручей что-то шепчет, расслышать могу ли?.. Сон накрывает полой своей темной безмолвные дали, Выросли крылья у темной жар-птицы, у птицы-печали… Горы уснули, и гаснут последние отблески света, Только никак не сомкнутся усталые очи поэта. Плачет душа, и вся горечь времен вторит плачу… Что мою боль облегчит, что растопит беду-неудачу? Милая, не оставляй одного меня, гаснет зарница; Что без тебя буду делать, с кем мыслями мне поделиться? Ноябрь 1911

НА КРЫЛЬЯХ МЕЧТЫ

Отец, отец, нельзя ли Мир зажечь мечтами? «Царь Голод». Л. Андреев
Я был рожден, преображен, ищу я Незримое — стремленью нет преград; Сорвал с души я амулет печали, Сорвал с души я траурный наряд. И я лечу на остров вожделенный, И отстает в пути судьба моя; Огонь души задуть не может время, Убить не может искру бытия. Мне шлет привет земля далеких странствий, Вершины гор, разливы бурных рек; Коня мечты кто в беге остановит? Кто оборвет Мерани вольный бег? Не оживить действительностью душу, И к чуду ей легла тропа своя, Огонь души задуть не может время, Убить не может искру бытия. Декабрь 1911

НА КЛАДБИЩЕ

Сюда на угрюмом рассвете его принесли. Прощальной слезою никто не почтил его прах. Он был чужаком для наивных питомцев земли. Какое им дело, что солнце он славил в стихах? Известно давно — у толпы не бывает святынь. Поэт умирает, и надо ль о нем вспоминать?.. Но светлым лучом в темноте запредельных пустынь Душа его брезжит, чтоб гимны светилу слагать. 1911

МЕРТВАЯ ЛЕГЕНДА

Давно манила сладкая мечта, Что я найду на свете рай небесный; Но все не так: земная суета Влачит в ничто, толкает к краю бездны. «Вчера» — не помню… «Завтра» — лишь слова… А что есть жизнь? Легенда, что мертва! Оплачьте душу — это жертва зла, Она несчастна… Мама, я тоскую! Зачем же вера у меня была? Зачем я в радость веровал мирскую? Цветок мой — жизнь, что так была чиста, — Едва еще расцветший, юный, ранний, Жестокий ураган сорвал с куста, Измял и изорвал струну мечтаний… Так что есть жизнь? Легенда, что мертва. Скажи, о мать, надгробные слова… Март 1912

СЕРЕНАДА («Воскресла вновь душа, горя в огне…»)

Посвящается И.

Воскресла вновь душа, горя в огне, Излила слезы с щедростью бывалой, Они, как страсть, опять пришли ко мне, Они — отрада для души усталой. Ликуй, душа! Печаль мне зря сулят — На празднике нет места опасеньям. Конец змее, что источала яд — Привет любви, привет цветам весенним! Свирепый холод страсть мою и пыл Дыханием своим не охладил… Из гроба снова счастье восстает, И страсть струится светлою волною, Ликует утро, весел небосвод, Дорога ждет, вперед, иди за мною! Внемли поэта лире золотой, Все впереди — за гранью, за чертой! Я увидал зимой тебя во сне, Я рядом был, смотрел, как ты блистаешь. И ночь зимы была нестрашной мне, Неужто ты теперь меня оставишь? О, не люби — будь хоть врагом, не ближе, Я тем и счастлив, что тебя я вижу; Ведь мне известно, что земная страсть Не может с чистотой твоей совпасть… Март 1912