Мехлис поднялся с места, хотел было что-то возразить, но его опередил Верховный.

–  Вам, Кирилл Афанасьевич, я полностью доверяю.
– Лицо вождя посветлело, словно осветилось изнутри, усы шевельнулись.
– Это хорошо, что обстановка на Северо-Западном фронте стабилизировалась. Вижу, вы там вошли в курс дела, копнули глубоко. У меня для вас есть новое ответственное задание.
– Он пригласил Мерецкова к оперативной карте.
– Начальник Генштаба маршал Шапошников доложил, что, по данным наших разведчиков, финны рвутся к Волхову, чтобы соединиться с немецкими войсками. Надо любым способом остановить их!

Мерецков знал, что на Ладожско-Онежском перешейке с финнами сражается 7-я армия генерала Филиппа Гореленко, Героя Советского Союза. Военачальник он расчётливый, в огонь с ходу не бросается и войска бережёт.

–  Я же его знаю, товарищ Сталин!
– воскликнул Кирилл Афанасьевич.
– Героя он заслужил за храбрость в боях с белофиннами и умелое руководство войсками. Я сам подписывал представление на Гореленко.

–  Но его войска отступают на юг, к Свири, вот сюда!
– И Сталин ткнул указкой в жирную точку на карте.

–  На фронте и такое случается, - тихо обронил Мерецков.

Однако Верховный никак не отреагировал на его слова.

–  В 7-ю армию горит желанием съездить товарищ Мехлис, - вновь заговорил Сталин.
– Но туда лучше ехать вам. Глаз у вас намётан, генерала Гореленко вы знаете ещё по финской кампании, вам легче будет разобраться с ним. Ну а уж если ситуацию вы оцените как критическую, разрешаю вступить в командование 7-й армией. Напишите приказ об отстранении от должности генерала Гореленко и завизируйте его как представитель Ставки Верховного Главнокомандования. Главное, ради чего вас туда направляет Ставка, - продолжал Верховный, - не дать финнам соединиться с немцами. Я не знаю, что там надо сделать в первую очередь: то ли укрепить оборону, то ли выявить слабые рубежи противника и ударить по ним, то ли ещё что-нибудь. Вы уж сами решите, но зря время не теряйте и действуйте железным кулаком!

Мехлис подошёл к Сталину и попросил разрешении ехать в 7-ю армию вместе с Мерецковым.

–  Вдвоём, как мне кажется, мы быстрее решим там все проблемы. Наверняка в армии слабо поставлена партийно-политическая работа, и это отрицательно сказывается на боевых действиях войск.

Сталин чему-то усмехнулся в усы, качнул головой, потом взглянул на Мерецкова, словно ждал, что скажет тот, но Кирилл Афанасьевич молчал. Он открыл свою рабочую папку и, казалось, что-то искал в ней.

–  Я не возражаю, Лев Захарович, но как решит товарищ Мерецков.

Слова Верховного больно отозвались в душе Мерецкова. Неужели он не понимает, что Мехлис в военных вопросах, не говоря уже о тактике и стратегии, мало что смыслит? Да, говорит Лев Захарович хорошо, как искусный оратор, но на фронте чаще всего нужны не слова, а умение действовать самому, если же потребуется, вот как сейчас, то научить других. Слово ещё не есть дело, ибо всякая истина, даже самая простая, закрепляется практикой. Теперь Мехлис посмотрел на Мерецкова, ища у него поддержки.

–  Можно мне с вами, Кирилл Афанасьевич?
– спроси и он, нервно теребя в руках блокнот.

Его слова ничуть не тронули Кирилла Афанасьевича, он счёл нужным ответить Верховному:

–  Я хотел бы туда слетать один. Лев Захарович может поехать в другую армию, их на фронтах немало.

–  Пусть так и будет!
– Сталин подошёл к Мерецкову и на прощание пожал ему руку.
– Жду от вас доклада!..

Мерецков заехал в Генеральный штаб и встретил там командующего Западным фронтом генерал-полковника Конева.

–  Привет, Иван Степанович! Сколько зим, сколько лет, а?

–  Я вас тоже давненько не видел, - небрежно усмехнулся Конев.
– Наверное, были у Верховного?
– Конев вертел на шинели пуговицу.
– Я вот тоже иду к нему. Вы же знаете, Кирилл Афанасьевич, что три наших фронта - Западный, коим я руковожу, Резервный маршала Семёна Будённого и Брянский генерала Ерёменко - держат оборону на дальних подступах к столице. Будённый и Ерёменко были в Ставке вчера, а меня вызвали сегодня. Попутно заскочил в Генштаб к маршалу Шапошникову. Он предупредил меня, что немцы вот-вот начнут наступление, так что на днях у нас будет жарко...

(Наступление немцы начали 30 сентября ударом танковой группы Гудериана [16] и 2-й немецкой армии по войскам Брянского фронта в районе Жуковка - Шостка, а 2 октября они атаковали войска Западного и Резервного фронтов. «Горячие деньки», о которых Конев говорил Мерецкову, начались. Немцам удалось прорвать оборону наших войск севернее Духовщины и восточнее Рославля. Ударные группировки врага, не встречая упорного сопротивления, быстро продвигались вперёд, окружая с юга и севера всю вяземскую группировку войск Западного и Резервного фронтов. К югу от Брянска 3-я и 13-я армии Брянского фронта оказались под угрозой окружения. Танки Гудериана устремились к Орлу, и 3 октября в город ворвались гитлеровцы. Брянский фронт был рассечён, его войска с боями отступали на восток. – А. 3.).