–  Я тебя не брошу!

–  Нет, товарищ командарм! У вас на плечах целая армия таких солдат, как я, тысячи! За всех вы в ответе...

Он умолк. В это время первый танк подошёл к горящей машине и остановился. Трое солдат спрыгнули с брони и, окружив машину, стали громко говорить о чём-то на своём языке. Они смеялись. Открылся люк, и из него вылезли два немца с пистолетами в руках...

И тут случилось то, чему потом не раз удивлялся Мерецков. Он смотрел из укрытия на хохотавших врагов, и нервы у него сдали. Он выхватил из рук Кречета автомат и открыл огонь. Двоих уложил, а трое припали к земле и открыли ответный огонь.

–  Поторопились вы, товарищ командарм!
– в сердцах произнёс Кречет.
– Извините, но так не воюют. Теперь нам отсюда не уйти. Эти трое возьмут на прицел нашу воронку, а танк даст ход и проутюжит её.
– Он схватил Мерецкова за руку.
– Уходите! Я вас прикрою, а затем и сам уйду. До леса двадцать шагов, можно и по-пластунски... Сейчас я метну в танк «горючку», он вспыхнет и дымом вас прикроет, ясно?

Бутылка угодила в танк, и он загорелся. Следом за ней Кречет швырнул гранату. Она взорвалась в том месте, где лежали трое немцев. Подул ветер, и клочья дыма накрыли воронку.

–  Я пошёл, Кречет, жду тебя в лесу!
– И Мерецков короткими перебежками поспешил к лесу...

Мерецков невредимым добрался до штаба полка. Здесь его ждали с нетерпением. Усталый, весь в грязи, в разорванной гимнастёрке, он вышел из леса, и, когда приблизился к блиндажу, в котором размещался штаб, часовой вскинул винтовку и зычно крикнул:

–  Стой, кто идёт?!

–  Свои, - тяжело дыша, ответил Кирилл Афанасьевич.

–  Кто - свои? Назовите пароль!

–  Командарм Мерецков - вот мой пароль.

Его встретил полковник... Чернов! Жив-здоров, улыбка на лице.

–  Вы, товарищ командарм?
– удивился он.
– Какими судьбами? Меня о вашем прибытии в полк никто не информировал.

–  Как?
– удивлённо вскинул брови Мерецков.
– Мне сказали, что полковник Чернов тяжело ранен.

–  Ранен был не я, а другой Чернов, связист наш, - смутился Чернов.
– Меня чуток задело в плечо. Когда на левом фланге финны смяли нашу оборону, я бросил туда не сколько танков, и нам удалось выстоять. Когда возвращался в штаб после боя, меня и зацепил шальной осколок от снаряда.

–  Я тоже попал в переплёт, - едва не выругался Мерецков.
– Ехал к вам, «виллис» подбили немецкие там кисты, двоих ребят из моей охраны убило наповал, а я и водитель остались живы. Сидели в воронке от снаряда, на нас шли два танка. Я бросился в лес, боец прикрыл меня своим огнём. Но выбрался ли он оттуда, мне неведомо. Ты бы навёл справки! Понимаешь, этот боец-водитель оказался сыном моей давней знакомой ещё с двадцатых годов. Её отец лечил меня на фронте. Зря, видно, я оставил парня одного, теперь вот душа болит, жив ли он.

–  Как его фамилия?
– спросил Чернов.

–  Игорь Кречет. Из штрафбата он к тебе прибыл...

–  Сейчас узнаю о нём у командира батальона.
– Чернов позвонил по полевому телефону. – Кто на проводе? Это ты, Сергей Петрович? Да не обо мне речь, я жив-здоров, правда, осколок плечо задел, но всё зарубцуется. Кто держит у тебя оборону в районе озера, что у лесной поляны? Сам туда ездил с танкистами? Ну и что? Уничтожены три немецких танка, которые пытались зайти батальону в тыл? Так вот там, где ты увидел сгоревший «виллис», едва не погиб командарм Мерецков. Это была его штабная машина, а вёл её рядовой Игорь Кречет... Да-да, он прибыл к нам из штрафбата. Знаешь такого?.. Он поджёг два танка и сам погиб? Жаль парня... Ну, будь здоров, Сергей Петрович... Да, я слушаю... Батальону помогли танки соседнего полка? Это же здорово, так сказать, взаимная выручка... Враг готовит под утро новую атаку? А ты сам атакуй его, но ни шагу назад!

–  Узнал что-нибудь?
– спросил Мерецков, когда увидел, что Чернов положил трубку.

–  Плохие вести, Кирилл Афанасьевич.
– Рука Чернова потянулась к столу, где лежала карта. Он нагнулся к ней и показал то место, где противник обстрелял машину командарма.
– Неподалёку наши люди увидели два сгоревших танка...

–  Это Кречет поджёг их «горючкой»: в один танк он бросил бутылку при мне, а вторую машину запалил, когда я уже ушёл в лес. Но где он сам, жив ли?

–  Комбат объявил мне, что рядовой Кречет погиб. Его обгоревшее тело нашли рядом с воронкой от снаряда.

Чернов увидел, как изменилось выражение лица командарма, оно словно окаменело. Он поспешно заговорил о том, что традиция «сам погибай, а командира выручай» живёт в армии.

–  Я считаю, что рядового Игоря Кречета надо наградить орденом посмертно, и этот орден выслать его матери: хоть какое-то ей будет утешение...
– произнёс Мерецков. Что скажешь?

–  Я сам хотел вас об этом попросить, - вздохнул Чернов.
– Парень уничтожил два танка, вас спасал...

–  Тогда оформи это приказом, и я подпишу, - распорядился командарм.
– Узнай у комбата, похоронены ли бойцы, погибшие в машине.