Сталин позвонил Антонову.

–  У меня здесь находится товарищ Мерецков, так что приходите, будем решать его вопрос.
– Положив трубку, он взглянул на маршала.
– Теперь я могу сказать, куда вас пошлём. Будете командовать одним из фронтов по разгрому японской Квантунской армии. А для начала из состава Дальневосточного фронта Ставка выделит Приморскую группу войск, и вы вступите в командование ею.

–  Сколько в ней будет армий?
– поинтересовался Мерецков.

–  Три общевойсковых, одна воздушная армия и механизированный корпус. Сила приличная. Имейте в виду, что Приморская группа войск позже будет переименована в Первый Дальневосточный фронт. Генерал Пуркаев, - продолжал Сталин, - сейчас командует Дальневосточным фронтом, видимо, он и останется на этом посту. Генерал он мыслящий, зачем же его менять! На ваши плечи там ляжет тяжкий груз. Не сломаетесь?

–  Выдюжим, товарищ Сталин!
– Маршал произнёс эти слова сдержанно, но в его голосе чувствовалась твёрдость.

–  Вам, товарищ Мерецков, надо сразу же вылететь в Ярославль, дня за два подготовить Полевое управление бывшего Карельского фронта для переброски его по железной дороге, - сказал Сталин.
– Не забудьте о том, как важно сохранить тайну начала подготовки к Маньчжурской операции. Маршалам и генералам, в их числе и вам, мы заменим фамилии и воинские звания, но это одна сторона дела. Другая - везде и во всём сохранять военную тайну там, на Дальнем Востоке, а также по пути следования вашего поезда...

На «Дугласе» Мерецков прибыл в Ярославль, а уже через два дня специальный состав взял курс на Хабаровск. Через несколько суток прибыли туда.

–  Кажется, сейчас к нам пожалуют гости, - предупредил Мерецков генерала Крутикова.

И точно, с докладом об обстановке на Дальнем Востоке прибыл командующий Дальневосточным фронтом генерал армии Пуркаев. Был он одет по-граждански, маршал понял, чем это было вызвано, и, когда Пуркаев пригласил его посетить штаб фронта, он согласился, одевшись тоже по-граждански. На нём была чёрная кожаная куртка, такая же фуражка и чёрные шерстяные брюки.

–  Вы оделись во всё чёрное, как будто идёте на похороны, - усмехнулся член Военного совета Штыков.

–  А что, скоро мы будем хоронить Квантунскую армию, - ответил маршал.

Ему всё понравилось в штабе фронта, он даже похвалил генерала армии Пуркаева, но тот улыбнулся:

–  Порядок в войсках - гарантия их боевой готовности!

Днём 13 апреля поезд прибыл в Ворошилов-Уссурийский. А на другой день было объявлено о создании Полевого управления Приморской группы войск из бывшего Полевого управления Карельского фронта, и подчинялась она Верховному Главнокомандующему. В неё вошли 1-я Краснознаменная армия генерала Саввушкина, 25-я армия генерала Максимова, 35-я армия генерала Зайцева и 9-я воздушная армия генерала Виноградова. Со всеми командармами Кирилл Афанасьевич познакомился сразу же, побывал в их войсках, а позже провёл с ними ряд учений.

Дни в Приморье были насыщены для Мерецкова до предела: работать вполсилы он не мог. Маршал установил тесный контакт с секретарём Приморского крайкома партии Пеговым. Как-то он зашёл к нему, и Николай Михайлович сообщил, что звонил Сталин и первый вопрос, который он задал, касался Мерецкова: был ли у него маршал?

–  Так что у вас, Кирилл Афанасьевич, надёжная защита!
– улыбнулся Пегов.
– У командующего Тихоокеанским флотом адмирала Юмашева были?

–  Собрался к нему, да на минуту заскочил к вам. Когда начнём боевые действия против японцев, мои армейцы будут взаимодействовать с военным флотом, и мне нужно уже теперь решить с Юмашевым узловые вопросы, провести ряд совместных учений по высадке морских десантов на берег противника.

Адмирал Юмашев тепло принял Мерецкова, познакомил его с руководящим составом флота. Маршал побывал с ним на кораблях.

–  Иван Степанович, а вы знаете, что с нынешним наркомом Военно-Морского Флота адмиралом Кузнецовым я был в мятежной Испании?
– спросил Кирилл Афанасьевич Юмашева, когда, вернувшись с кораблей, они сидели в кабинете адмирала и пили флотский чай.

Юмашев смутился и ответил, слегка покраснев:

–  Я слышал об этом, но деталей не знаю, Кирилл Афанасьевич.

–  Мне нравится Николай Герасимович, есть в нём что- то такое, что притягивает к нему людей, - заметил маршал.
– И улыбка, и глаза, и манера поведения - всё у него имеется.

–  Главное, однако, в том, что в нём живут люди и корабли, - проговорил Юмашев.
– Он эрудирован, начитан, никогда не повысит голоса. Да, я доволен, что у нас такой нарком. Но и суров он бывает порой, зато уж если накажет, то за дело.
– Адмирал посмотрел маршалу в лицо.
– И о вас, Кирилл Афанасьевич, я слышал лестные отзывы от того же Николая Герасимовича, когда он рассказывал мне, как вы и адмирал Головко подружились во время проведения Петсамо-Киркенесской операции.

–  Верно, я бывал не раз в гостях у Головко, есть что-то общее между ним и Кузнецовым.

–  Люди, как и реки, разные, и бурлят они неодинаково, - произнёс Юмашев.
– Ну а если серьёзно, адмирала и наркома роднит то, что оба рождены для большого флота, для кораблей! Головко родом из казаков, но флот для него стал родной семьёй. Он сам говорил мне об этом. Я постараюсь не хуже адмирала Головко взаимодействовать с армейцами, Кирилл Афанасьевич, - заверил маршала адмирал.
– Это дело чести флота, а она нам всем дорога!