— А ещё он напал на нас.

— Да, на своей территории, — подытожил Буслай. — Разбил войска из двух королевств к чёртовой матери.

Подавив смешок, Рогнеда спросила:

— А откуда ты всё это знаешь?

— Хозяйке, которой я служила, каждый месяц писала сестра из столицы. А ещё король Адении — урод.

Наслаждаясь всеобщим вниманием, Лидия увлеклась и не заметила, что за её спиной что-то происходит.

— Да, ваш король горбатый, — сказала она, стягивая со стола пряник.

— А ваш? — раздался приятный мужской голос сзади.

— А наш красивый и милый. Он на площади каждый год милостыню раздаёт, — безмятежно ответила девчонка, непонятно кому.

— Ну, тогда, конечно, — произнёс ещё кто-то.

По странным лицам присутствующих Лидия поняла, что они не одни и оглянулась, посмотрев туда же, куда и все.

Её вниманием сразу же полностью завладел величественный смуглый брюнет с белозубой озорной улыбкой. Потом она увидела ещё двух крепких юношей, не уступавших в красоте первому. Огненноволосый лениво оглядывал окрестности, а русый пристально смотрел на неё загадочными зелёными глазами.

Увидев, как её друзья кланяются гостям, а те отвечают им в ответ, Лидия в испуге попыталась отползти назад, но это ей не удалось.

— Давайте знакомиться, леди, — произнёс темноволосый молодой человек, щурясь от яркого солнца. Король Адении — Робин Первый. Это — мои приближённые: герцог Керн — глава магического клана Медведей и герцог Эреман — глава клана Соколов.

Аденийцы приветственно по очереди поклонились.

От изумления глаза Лидии стали совершенно круглыми.

— Как ваше имя, юная дама? — с едва заметным смешком спросил Сокол.

— Я, — заикнулась она в ужасе.

— Имя юной дамы — Лидия, — твёрдо произнесла Рогнеда. — Спешу сообщить вам, ваше величество, и вам, лорды, что если бы не она, то у нас бы не было шансов на спасение. И это место, полное разрушительной магии уничтожило бы нас без нашего ведома.

— Я благодарю вас, Лидия, — на этот раз без тени улыбки сказал Ворон. — Мы пока оставим вас, леди. Нам нужно осмотреть территорию.

При этих словах братья Ронские и герцог Оденский встали и ушли вместе с аденийцами.

Когда молодые люди удалились, Лидия вскочила и обежала вокруг стола три раза.

— Это правда… — начала она.

— Правда, — не дала её закончить графиня.

— А его жёны?

— Я, конечно, не так разбираюсь в светской жизни, как твоя хозяйка, но мне достоверно известно, что наш король ещё не был женат.

Девчушка с аренийских рудников сначала находилась в крайней степени удивления и растерянности, а потом села на своё место и заплакала. Рогнеда подбежала к ней и обняла, утешая.

— Я такая дура, — рыдала Лидия у неё на плече.

— Ну что ты. Это неправда.

— Правда.

— Нет, ты очень сообразительна и схватываешь всё на лету. Откуда тебе было знать что-то о короле Адении? К тому же он и, правда, не ангел.

— Да? А выглядит он именно так.

— С этим я не спорю. Но это для тех, кто не знает его близко. Этого юношу часто сравнивают с огнём. Он может согреть и подарить тепло, а может спалить беспощадно без всяких угрызений совести.

— А разве так бывает? Я думала, человек может быть или хорошим, или плохим.

— О, как ты далека от истины. Хотя, может быть, это я далека от неё, — вздохнула Рогнеда.

— Скажи, магия, которая под землёй, она убьёт нас?

— Зависит только от нас.

— А я могу чем-то вам помочь?

— Ты уже нам помогла. Но, может быть, сможешь и ещё что-то, думай. Понимаешь. Главное ведь, а во внутренней силе каждого человека.

— Рогнеда, а у твоих братьев красивые невесты?

— Не знаю, — засмеялась девушка. — Они мне их не показывали. Думаю это от того, что их сердца ещё не опалил огонь любви.

«Как твоё», — подумала она, не сказав. «Ты ещё и сама не понимаешь, как сильно влюбилась, дитя».

— Да, всё это очень интересно, — произнёс Ворон, побывавший в холодном подвале.

— Замёрз, как собака, и ничего интересного, — в пику ему сказал Медведь.

— Где свиток, — спросил Эдвард.

Бумаги ему подал Лучезар со словами:

— Здесь перевод, выполненный Рогнедой.

Сокол отошёл от остальных, просматривая бумаги.

— У меня пока что один вариант, — продолжил Ворон. — Преобразовать всю нашу имеющуюся магию в огонь — противоположность холоду. И под давлением попробовать запечатать всё это безобразие.