Компания собралась шумная и уже в девять часов вечера нам стало мало трёх комнат, и мы вышли развесёлые и нетрезвые на улицу, где шумно разговаривали, смеялись и горланили громкие песенки:

– А водка стоит 100 рублей,

Это не беда, хоть вообще-то,

То не водка,

А одна вода.

Самый лучший вариант,

Все глаза залить,

Спьяну жизнь херово видно,

Даже легче жить! - кричал Федот песни своей любимой группы "Сектор Газа".

Громко и непринуждённо мы гуляли по ночному городу до часу ночи, а там я ребят уж и покинул, ведь глаза закрывались, а ноги стали похожи на лесные пеньки. Такое состояние, что хотелось упасть у подъезда и заснуть в беспамятстве, совершенно не думая ни о чём, но что-то в туманной, хмельной голове давало указание идти дальше. Друзья ещё долго мне кричали поздравления вслед, пока я не скрылся за поворотом на улице Каверина.

Зашёл домой, еле вставив ключ в замочную скважину. Вновь явилось желание прижаться щекой к двери и, повиснув на вставленном в отверстие тяжёлом ключе, закрыть глаза, но в коридоре меня уже ждала Юля. Руки у неё были мокрые, а рукава бело-розовой кофточки закатаны до локтя. Как не просил её пойти с нами гулять, она отказалась. Сказала, что порядком займётся в комнате.

– Пришёл-таки?
– сердито спросила она.

Как назло, речь моя была глупа и несвязна.

– Я... я просто...

Все мои попытки что-то произнести были нелепыми, и мне самому стало стыдно за своё жалкое состояние.

– Да я уже поняла. Пошли в ванную!

Юси вымыла мне руки, пока при трении они не начали издавать скрип, и заботливо уложила в постель, скинув кое-как сырую после улицы одежду. Потом свет в комнате потух и за стенкой, на кухне зашумела вода, и послышался звон тарелок.

Помню, отключился я сразу. Последней мыслью было:

" Ах, как хорошо, что я родителей уговорил поехать на ночь в село, а не то - устроили бы хорошенькую взбучку!"

Мне что-то снилось. Настолько правдоподобное, что я и думать не мог, что всё это только сон. Лежал я в постели, рядом мирно спала Юленька. Как обычно, ворочаясь, она полностью укрылась тёплым ватным одеялом с розочками, а меня и вовсе лишила возможности укрыть хотя бы ноги. Вокруг постели я увидел неясный белый свет, а рядом стоял странный мужчина с крыльями. Он умерщвленным взглядом смотрел на меня. В глазах читалось высокомерие и снобизм. Вдруг его уста приоткрылись, и он проговорил красивым мягким баритоном:

"Дмитрий! Я - твой Ангел-Хранитель, и у меня больше нет сил смотреть на то, как ты безответственно проводишь свою жизнь".

У меня ужасно болела голова, как Федот говорил: "вертолётики летали". А тут ангел... Ещё и принялся меня поучать. Каждое слово, будто обухом по голове. Недолго думая, я прогнал его. Говорю: "У тебя что-нибудь есть или тебе что-нибудь нужно?" Он, молча, испарился, утомлённо глянув в мою сторону.

– Мне спать осталось сущие часы, а там уже - новая жизнь!
– буркнул я в пьяном бреду, накрываясь с головой одеялом. Что-то он ещё произнёс, типа:

"Без меня тебе не пройти тот тернистый путь, что уготовлен тебе в твои девятнадцать!"

Далее чёрт знает что снилось: неясное и сложное для восприятия, отчего я мигом проснулся. На дворе всё ещё стояла ночь.

Над моей постелью стояли два силуэта. От неожиданности их здесь улицезреть, мною овладел испуг. Две маленькие девочки бездействовали над моей постелью. Одна была ростом около 1.45, другая - чуть ниже. У обоих длинные русые, аккуратно уложенные волосы, на макушках огромный белый бант. Они были одеты в белые фартучки, белые туфельки и белые гольфы. Одна из них, у груди крепко сжимала куклу, а та, что повыше - грузовичок. Я попытался разбудить Юлю, но та спала, словно убитая, словно убитая.

Голова вдруг так закружилась, что красноватые ободки век сплелись и утопили в себе карие глаза. Проснулся лишь утром с сильной головной болью и пересохшим горлом. Тело было разбитым, как после ночной смены на заводе, а глаза - красные и воспалённые: одним словом - мачо.

Думаю, и говорить не стоит, что в подобном состоянии, неохота соблюдать свои традиции в виде прослушивания рок-музыки и прилежного выполнения гантельной гимнастики.

И Юля отчего-то плакала с самого утра. Да и думать нечего: она не хотела меня отпускать. Всё пыталась отговорить меня, едва сдерживая слёзы.

– Поздно, любовь моя! Теперь слишком поздно...

Часов в 8 приехала мама с моим отчимом - дядей Толей. Младший брат где-то гулял, даже попрощаться не приехал. Мамочка с порога бросилась в объятья. Женщины - всегда остаются женщинами. Расплакались, сердца сильнее застучали. Конечно, все ссоры позабыты. Им не хотелось, чтобы я уезжал. Дядя Толя стоял в сторонке и молча о чём-то думал, глядя на меня.

Возможно, в его голове выкристаллизовалась мысль о том, что армия сделает из меня настоящего мужчину и, быть может, хоть чуточку похожим на него. Из села мама привезла разные вкусности, чтобы я подкрепился перед главным шагом в новую жизнь. Что-то глобальное я услышал в её фразе. А этот "выход в новую жизнь" меня откровенно пугал - страх неизведанного. Но пора было собираться и выходить к распорядительному пункту.