Часть 2: "Какова она - новая жизнь?"

Глава III: "Распределительный пункт"

Ох, не любил я телячьи нежности, потому что тогда обязательно начну плакать, а мне этого никак не хотелось. Именно поэтому я попросил маму, дядю Толю и Юленьку, чтоб они не ехали со мной до ворот распорядительного пункта, а попрощались тихо, по-домашнему, с посиделками "на дорожку". Мама, всё ещё не сдерживая слёз и эмоций, согласилась. Правда, перед моим выходом, сфотографировала пару раз, а дядя Толя крепко пожал руку, будто на фронт отправляли. Я с особой нежностью поцеловал эмочку, пытаясь запомнить этот миг и тепло родных людей.

И вот я уже на улице. Непривычно как-то. Внешне теперь я был как все. Не одел ни браслеты, ни серьги в ухо и бровь. По одной только причёске можно было понять, что человек, проходящий мимо вас - неформал.

На улице было грязно и сумрачно, пахло сырыми листьями и бензиновыми испарениями. Осенняя морось нагоняла тоску. Снова этот мерзкий ветер. И как ему удаётся залазить под одежду и вызывать неприятный озноб и перестукивание зубов? Поскорее сел в только что прибывший на родную остановку трамвай 11. Занял потёртое красненькое сидение и с грустью взглянул в окошко. Почему-то показалось, что никогда сюда больше не вернусь. Конечно, это накручивание мыслей, но при этом я был уверен, что "новая жизнь" начнётся здесь, с моим исчезновением. Сидящие спереди старушки предвещали резкое похолодание по всей Днепропетровской области.

Не проехав и трёх остановок, где-то около улицы Кавалерийской, зашла молоденькая и хамоватая на вид девушка. Она недовольно и высокомерно окинула взглядом всех сидящих и, завернув прядь белых крашеных волос за ухо, поняла, что мест свободных нет. Видимо, моё лицо, опечаленное некоторыми мыслями, привлекает всеразличных ведьм и проституток. Я посмотрел равнодушным и сонным взглядом на стоящую рядом девушку и принялся снова углубляться в свои тяжкие мысли. И вдруг слышу:

– Молодой человек, а вообще-то я беременна!

Я снова окинул её взглядом, немного удивился такой постановке предложения, но мой острый язык это никогда не останавливало.

– Поздравляю!
– не тихо промолвил я.

– Э-э, вы наверно не поняли!
– громче прежнего произнесла она.
– Я беременна!

– И что? В моей персоне вы отца для своего ребёнка не найдёте!

Кто-то, сзади сидящий, даже игриво хихикнул, поддержав меня.

Хотелось мне поломать комедию и дальше, но на улице Свердлова мне нужно было вставать. Что-то она мне крикнула вслед, но я настолько быстро переключаюсь на интересующие меня темы, что через полминуты я и не вспоминал о хамоватой блондинке с искусственным интеллектом.

За 15 минут я дошёл до улицы Шмидта, где и находился распределительный пункт. Неспешно направился к воротам КПП (Контрольно-Пропускной Пункт), погружённый в те же мысли. Клянусь, что все они пропали, когда меня сзади кто-то одёрнул. Рассеянно я оглянулся, переложив пакет с вещами в правую руку, потому что левой привык бить.

– Друзья!
– неожиданно обрадовался я, увидев перед собой дорогих мне людей.

– Здорова, солдат Украинской армии!
– обнял меня Ростик.

– Как ощущения?
– пожал мне руку хладнокровный и сдержанный Асеев Андрей, который у меня всегда ассоциировался с аристократическим и благородным Атосом из бессмертного романа А.Дюма.

– Боюсь!
– выскочило из языка признание.

– Ничего. Это нормально, - успокоил Саша, приобняв меня.

"Ещё бы, - думалось мне, - легко им говорить, у них ведь отсрочка от армии, а я вот-вот начну новую жизнь. И какой она окажется - одному Богу известно".

– Димчик, кстати, тебе Оля передавала поздравления и просила прощения, что не смогла приехать. У неё учёба сегодня.

– А кроме всего прочего, - добавил Ростик.
– Помни, что мы будем без тебя скучать!

– И где ты ещё таких друзей найдёшь?
– хихикнул Лёша, подтолкнув неслабо по рёбрам.

– Спасибо, ребята. Я вас очень люблю!
– сентиментально, чуть не плача, произнёс я; очень был тронут тем, что меня любят, и будут ждать.

Тут сзади подбежала Юлечка и со слезами на глазах повисла на моей шее:

– Не пущу!!!
– закричала она.
– Только не этого человека! Прошу!

Я так хотел избежать телячьих нежностей, но слёзы полились сами собой. Что за день? Уж не пролог-ли это к моей новой жизни? И что делать с человеком, обмякшим на твоей шее? Как утешить? Я провёл рукой вдоль изящной спинки, целуя лобик и носик ненаглядной. Большим пальчиком вытер слёзы с её карих глаз, как вдруг услышал позади:

– Ми - ся - ти - на!!!
– голос приближался. Так называла меня только мама (она придумала мне такое умилительное прозвище от старорусского слова - Митя - так раньше Дмитриев звали). Так и знал, что мама с дядей Толей всё-таки приедут. Дело перетекло в слюнявое русло. Мама меня три минуты фотографировала с друзьями и любимой девушкой. И, наконец, я буквально вылез из объятий близких людей и постучался в высокие, серые ворота, на которых был выгравирован герб Украины. Строгий, молодой солдат открыл и лаконично потребовал мою повестку. Немного растерявшись, я порылся в карманах узких джинсовых штанов и, немного смятую, протянул её солдату. Он на миг опустил взор на клочок бумажки с моей фамилией и опосля сказал, чтоб я шёл вперёд. Глотнув тяжёлый ком старой жизни, я тот час же скрылся за серыми воротами, где остались плачущие родители, бьющаяся в истерике Юля и вздыхающие друзья.