Длинный коридор и той же длины ковёр стали запоминающейся изюминкой второго этажа. Завели нас в раздевалку. Ух, вот это было настоящее испытание. Там стоял такой противный запах, что я и вовсе не знал, какую часть тела мне прикрыть, чтобы это зловоние перестало действовать раздражителем моего организма. В раздевалке находились вещи многих ребят, и было несколько сложновато оставить свои вещи так, чтоб их можно было потом найти. Вонь от поношенной обуви, нестиранных, раритетных носков и от мужских подмышек заставили меня мигом расстаться с одеждой и поспешно выбежать в коридор. Поверьте, мои товарищи там также не задержались. Майор приказал следовать за ним. Посетило недовольство происходящего: мы что, снова к первобытному строю возвращаемся? Будто дикари, шли раздетыми по коридору. Естественно, сравнения ради, оглядели тела и достоинства друг друга - обычные дела. Не зря я предпочитал заниматься спортом. Только в таких сравнениях и понимаешь, в чём преуспел и в чём стоит себя подтянуть. Коридор казался нескончаемым.

– Димон, а что ж это майор не разделся?
– шепнул мне на ухо Арсен.

– Комплекс неполноценности, - захихикал я.

Майор, не поворачиваясь, сердито проговорил, что всё слышит, и мы постарались смех вдавить в себя. Его петушиные, короткие фразы нас так смешили, что вот-вот мы должны были заработать свои первые наряды. Пройдя через весь коридор, он открыл перед нами дверь с табличкой "Дерматолог" и дал приказ незамедлительно зайти внутрь.

Светлый кабинет с голубыми стенами и высоким потолком стал для нас новой атмосферой новоиспечённых армейских будней. Наверно, это было единственным местом, кроме церквей, где не установили потолки "Армстронг". Справа от меня располагался обыкновенный рабочий стол и напротив него - кушетка. Вот и всё, что там было - такой себе японский минимализм. За столом сидела молоденькая девушка и медленно обсасывала шариковую ручку, жадно пожирая взглядом новых пациентов. Рядом стояла ворчливая старуха, облокотившаяся об краешек стола. Она же впоследствии и оглядела небрежно наши тела. Во время осмотра молоденькая медсестричка, не отрывая взгляда от наших половых органов, о чём-то мечтательно думала. Так стыдно было, что хотелось сквозь землю провалиться. От таких нескромных взглядов чувствуешь себя девственником-первоклассником. Но, к нашему счастью, закончилось это быстро. Помню, что краснели в том кабинете все, кроме старухи и той молоденькой девушки, которая так и не смогла, по всей видимости, найти лучшего применения шариковой авторучке. А уж по окончанию стыда Арсен начал хвалиться, что даже подмигивать успевал.

– Да ты что?
– спросил Юра с ноткой недоверия.

– Да я вам говорю. Я подмигивал ей!

– Кому? Старухе что ли?

– Идите к чёрту! Я про молоденькую девушку!

– Её папа, наверное, пекарь.

– Почему ты так думаешь, Юрик?

– У неё такие сочные булочки.

Майор, разумеется, нам быстро закрыл рот и, пригрозив всеми чертями, провёл нас ещё по нескольким кабинетам. Короче, нас там и потрогали, и в ягодицы поглядели, и грудь измерили - хоть не поимели, и на том спасибо.

Оставался последний кабинет, в котором находился психиатр. Мы уже изрядно устали, да и холодно бродить голяком по коридорам да кабинетам. Как-никак, конец октября. Ступни становились сухими и шершавыми. Возле двери последнего кабинета была очередь, человек тридцать, которые нервно ожидали своей очереди. Но наш майор не растерялся и тут же скрылся в толпе обнажённых парней. Минуту нет, две - нет, а по истечению пятой, он снова вынырнул и строго сказал, чтобы мы следовали за ним. Я на минутку даже загордился нашим военкоматом. Такая дипломатичность.

Сквозь давку и недовольные лица парней, что стояли тут, по всей видимости, не первый час, я с ребятами пробрался к кабинету психиатра. Вместе с нами зашли ещё три парня из другого военкомата. Мы смирно стали перед длинным лакированным столом, за которым сидело три человека в белых халатах. Их лица выражали полную апатию ко всему, что проявляло на этой земле жизнь. Один из врачей осмотрел нас утомлённым взором и с наигранной улыбкой спросил:

– Ну что, ребята? Служить хотим?

Я с Юрой и Арсеном ухмыльнулись, заприметив в его фразе противную фальшь. А рядом со мной стоял высокий накачанный парень со смуглой кожей, будто только с Комсомольского пляжа.

– Я с удовольствием буду служить!
– патриотическим воплем проговорил он, отчеканивая каждое слово, будто пушечный выстрел и, гордо выпятив грудь, продолжал:

– Какой же из меня будет мужчина, если я не отдам долг Родине?!!

Врачи, молча, кивнули, мол: "Вот это истинный боец".

В ходе продвижения времени, врачи подзывали каждого из нас к себе и задавали глупейшие своей простотой вопросы. Дошла очередь и до меня. Подошёл я смело к бородатому врачу, он был заведующим. Его пристальный взгляд вонзился прямо в мои глаза. Что-то он жаждал прочесть в них, это выдавала тишина, накрывшая кабинет.

– Служить желаешь?
– спросил он, ухмыляясь и прищуривая глаза.

– Ну, не так, чтоб задница горела...

– Ясно-ясно. Не продолжай! А ну-ка, скажи мне, как расшифровать пословицу: волка бояться - в лес не ходить!

– Ну, если страшиться предстоящих трудностей, то нечего и вовсе браться за дело.

– Правильно. Грамотно излагаешь. Много читаешь?

– Да я и вовсе гуманитарий: я и стихи пишу, и...

– Ясно-ясно. Не продолжай! А ну-ка, скажи мне, любезнейший, а сколько будет четыре умножить на три?

– 12!
– отчеканил тут же я, удивляясь простоте поставленных вопросов.

"Неужели нас тут совсем за идиотов принимают?" - сверкнула мысль.

– Верно. А семья благополучная?

– И да, и нет...
– замялся я.

– Очень интересно. Очень. А ты, случаем, о суициде не подумываешь?

– Нет-нет. Ну что вы? Я только хотел сказать, что...

– Ясно-ясно. Не продолжай! А ну-ка, становись в строй!

Ой, ну а дальше, и вовсе смех залил каждый уголок кабинета. Вызвали следующего призывника - Василия Орлова.