– Но мне сказали...

– Уймись, Женя!!! Помнишь наше обещание? Главное: держаться вместе!!!

– Да чушь всё это! Прикончат нас, как собак бродячих! Их там много, а нас - лишь четверо!

– И что? Вспомни, как у Дюма! У его мушкетёров изюминка тоже не в количестве.

– Дима, да брось ты! То ведь было давно и неправда. Попробовали бы они сейчас...

– Женя! Что за истерика? Мы с тобой! Вот сейчас встретим их и поговорим! Они наш урок запомнят надолго! Пошли с нами!

– Ребята, ну я не знаю...

– Илюшин, вперёд! Что про тебя твой район подумает! Пацаны не поймут!

– Да, наверное...

У двери послышались шаги.

– Ну что, козлина, вычистил парашу?
– послышалось у входа.

Да ведь это тот солдат. И какой самоуверенный теперь. Видать, неспроста. Мои суждения оправдались, когда с ним зашло ещё пару солдат.

– Не работаешь? Ты что, идиот?
– прикрикнул солдат.

– А что, родственную душу подыскиваешь?
– ухмыльнулся Юра.

– Слышь, я ведь тебя по-хорошему предупреждал, чтоб ты катился отсюда!!! Не понял, что ли?
– тут уж я взорвался.

– А, это вы, школьники?!! Так ведь, вас ждёт та же участь, что и вашего дружка!

На плечах одного из трёх здоровецких парней, что зашли вместе с тем солдатом, на тусклом свету переливались сержантские погоны. Дело приобретало серьёзный оборот. Такое впечатление, что проказница-судьба шепчет: "Это твой первый шаг в новой жизни! Готовься к худшему!"

Вот я и приготовился.

– Ребята!
– произнёс Арсен, максимально жестикулируя руками.
– А в чём дело? Мы зашли просто справить малую нужду!

Ответа не последовало. Для такого уровня накала ситуации, та фраза оказалась неуместной. Тот самоуверенный солдат стоял у выхода, плечом облокотившись о тёмно-зелёную стенку, и методично перебирал губами зубочистку. Внешне был спокойным, нахальным и уверенным в собственных силах. Второй, стоявший рядом с сержантом, похож был по поведению на бультерьера, нетерпеливо ждущего, когда хозяин даст команду "фас".

И немая команда была дана, как только Юра попытался выйти наружу. Быстрый удар в живот на мгновение усмирил Селезнёва, который упал на пол и скорчился от жуткой боли. Сам сержант, дитя болот и полнолуния, с которого и началось это противостояние, накинулся на меня, выплюнув зубочистку, и сбил своим немалым весом меня с ног. Арсен принялся бить того нервного, что на бультерьера был похож. На помощь Юрчику побежал Женя Илюшин, с жаждой мести. В драке никто никого не жалел. Перед глазами ярость, принципы и готовность продемонстрировать своё уменье владеть кулаками не хуже, чем острым словом. Мимолётом я видел свою кровь на полу, я видел кровь своих друзей - это злило меня ещё больше и вновь давало силы встать и биться, не жалея разбитых кулаков и ежесекундно появляющихся синяков и ран.

"Если это и есть новая жизнь, - мелькнуло в голове, - то я покажу, кто в ней хозяин!"

Но, увлёкшись дракой, я не предусмотрел "шах и мат" с их стороны, выражавшийся в скором отступлении этих вояк. Уже догадались? Эх, я тоже. Но было уже поздно. Четверо побитых солдат пожаловались прапорщику (кажется, Сидоркин - его фамилия), ну а тот незамедлительно примчался на место драки, где мы в тот момент умывались и приводили себя в божеский вид.

Лаконично он объяснил нам наше поведение с его точки зрения, указал на некоторые статьи криминального кодекса и по-дурацки ухмыльнулся, мол: "Ну что, голубчики, приплыли?". Ну а мы стояли и глуповато поглядывали то в пол, то на него и почти одновременно кивали, поддакивали его незабвенной речи. Короче, полный хэви-метал.

В наказание мы достали свои зубные щётки и стали чистить грязные, дурнопахнущие унитазы, чередуя это "милое времяпрепровождение" с отжиманиями от пола под чутким руководством наших новоиспечённых врагов и прапорщика Сидоркина. Так продолжалось всю ночь и весь день, ну а в 7:30 нас любезнейше пригласили поужинать в столовой, произнеся речь такую:

– Эй, мудаки! Идите жрать! А то вас до принятия присяги убивать нельзя!

Мы и возразить не могли. Тут уж сами виноваты. Выиграли бой, но проиграли войну. И устами всё того же прапорщика нам было предложено на выбор два варианта развития наших дальнейших судеб: отправляют нас в милицию, либо мы должны выполнять приказы этих негодяев до прибытия наших поездов.

Зная, что мама со мной сделает, если узнает о моём просиживании штанов в СИЗО, я без сомнений согласился на их условия, более походящие на ультиматум. Уставшие и избитые, мы отправились в столовую.

Вот честно, создалось такое впечатление, уже после первого сделанного шага за порог - местная забегаловка конца 80-х - начала 90-х годов. Даже дух того времени: запах дешёвых котлет, сделанных из мокрого хлеба и пшеничных и ячневых каш, что комочками лежали в треснутых посудинах, именуемых тарелками.

Дежурный этой столовой нам указал на один из столиков и приказал присаживаться, ведь употребление пищи в армии должно быть подобно автоматной очереди - так же молниеносноо и эффективно. Прямоугольный столик, похожий на тот, что стоял в школьной столовой, да ещё и две лавочки по всей длине стола, так и бесили своей однообразностью.

За столом уже уминали некую субстанцию два невысоких паренька. Я с удивлением посмотрел на этих ребят: они ели так, что еда падала изо рта, будто у них отбирать её кто-то собирается. Опосля я не спеша присел за стол и перевёл взгляд на свою порцию. Темноватый рис, облитый какой-то коричневатой жидкостью - подобием подливки. А с краю небольшой тарелки с голубой каёмочкой и с загадочной аббревиатурой "УЗ" лежали всё в той же жидкости два кусочка мяса (с виду и не разберёшь, какого именно).