– Ага. В следующей жизни! Моя девушка на третьем месяце беременности, а через год, как военкомат снова будет слать мне повестку, так я уж и папой стану! Не до армии будет. Ясно?

– И ты меня бросаешь?
– опечалился я.

– Хочешь, пойдём в штаб и за тебя договоримся?

– Меня не отпустят! Нет ни единой на то причины!

– Да брось ты, может всё же...

– Нет, не получится.

– Ясно, как хочешь. А где Женька и Арсен?

– За военными билетами ушли. Тут другое: ты прикинь, те солдаты к нам с Арсеном пристали, стали разъяснительную беседу вести. Но мы дали им прикурить!

– Молодцы! И за меня врезали?

– Будь уверен!

– Ясно. Ну, Димон, - давай номер телефона, обязательно созвонимся!
– торопился покинуть это место Селезнёв, пританцовывая с ноги на ногу.

– Записывай!

Дальше подошли Арсен с Женькой, хвастаясь новёхонькими пахучими военными билетами и какими-то пластиковыми коробками.

– Ух, ты! А это что такое?
– удивлённо захлопал глазами я, вдоволь насмотревшись на военные билеты.

– Выдали сухпаёк!
– с гордостью произнёс Женя.

– Дай глянуть!
– загорелся Селезнёв.

– Не! Не положено! Нам объяснили, что эта коробочка делится на три части: "завтрак", "обед" и "ужин". К тому же, велели раскрывать паёк лишь с наступлением того или иного времени суток, разрешаемой для принятия пищи, описанной на этикетке.

– Во как? Полный хэви-метал!
– улыбнулся я.

– Ты их слышал, Димон? "Не положено!" Ха-ха.

– Что их там, в штабе, зомбируют?
– осыпал я сарказмом новоявленных солдат, моих друзей.

Уже через две минуты сержант Воеводин подозвал к себе призывников, попавших в ряды элиты МВД.

На той ноте мы и распрощались. Юра исчез за серыми воротами, показав солдату на КПП своё увольнительное, выписанное в штабе. Арсен с Женькой, прихватив вещи и состроив лица "на все случаи жизни", также вышли за ворота в толпе новобранцев, где уселись в старенький автобус "Икарус" 1989 года выпуска. Автобус скрылся за горизонтом новоиспечённой дружбы. Я остался один. Выходит, в военкомате меня обманули. Ни в какие войска МВД меня отправлять и не собирались. От злости, нахлынувшей от понимания подобных вещей, мне хотелось что есть мочи закричать: "Нечестно!", но разум мне не позволил причитать подобными фразами в нынешнее время.

Близилось время ужина. На улице температура опустилась до "-5". Вечер мне ещё раз прошептал, что 30 октября близится к логическому завершению. Никаких объяснений по поводу того, сколько времени мне придется здесь ещё провести - не было. Всех нас снова выстроили на плацу, у жёлтой линии, что едва освещалась дежурным прожектором в 1000 Ватт и повели в столовую, уже знакомую нашим рецепторам. Я был настолько голоден, что уже не обращал внимания на то, что было в моей тарелке, хотя в ней лежала очередная, непривычная моему взору и желудку, стряпня. Недолго думая, проглотил всё за минуту и запил разбавленным чаем. Потом, по команде: "Приём пищи прекратить! Встать!", я вышел вместе со всеми на улицу. По-прежнему, из всех ребят выделялся нагловатый и самоуверенный парень - Вадим. И, должен сказать, хвастуном он был, каких свет не видывал за всю затянувшуюся эпоху патриархата. Высокий парень, ежедневно, за всё моё пребывание на распределительном пункте, собирал огромную толпу призывников и со всем, присущим ему, высокомерием рассказывал о том, как окончил Суворовское училище, и что будет ожидать призывников в армии. Все его внимательно слушали, запоминали, а некоторые даже записывали. Вот идиоты! Подавляющее большинство - круглые идиоты! Они верят любому словоблудию, которое исходит от уверенного в себе человека.

Пользуясь многочасовой скукой на морозе "-7", я с грустью достал старенький мобильный телефон и, наконец-то, позвонил моей Юлечке.

"А ведь хорошо, что я хоть и не взял дорогой телефон, как хотел, но и от связи тоже не отказался, взяв с собой старенький телефончик "Siemens" А50 - его не так жалко терять. И первого гудка полностью не услышал, как Юси быстро подняла трубку, будто от телефона и не отходила.

– Алло, Митясик, приветик. Как ты, родненький?

– Не очень, - откровенно признался я.

– Я так и знала..., - она так вздохнула, будто и вправду всё уже знала.

Я замолчал. Рядом со мной стал офицер, только что вышедший из казармы. Он укоризненно посмотрел в мою сторону. Уже было темно, но я разглядел в нём Николая Леонидовича. Он был чем-то озадачен. Не спеша офицер подошёл ко мне.

– Солдат! Немедленно спрятать телефон!
– крикнул он.

– Дима, почему "не очень"? Что с тобой?
– слышалось в телефоне.

– Солдат! Что не ясно?

Я поспешно спрятал телефон в карман.

– Товарищ майор! Мне просто позвонили и я...

– Ты уже обязан находиться в расположении!
– обрезал Николай Леонидович.

– Я? В расположении? А где это? Дело в том, что я не очень знаком с ...

– Солдат! Твоя голова не работает?

– Никак нет... Просто я...

– Что ж, раз голова пустая - будешь работать другим местом!

Я ничего не успел ответить; сидел, будто контуженный. Майор, по-боевому печатая шаг, скрылся в дверях штаба.

"Интересно, что майор имел в виду под фразой "будешь работать другим местом? В любом случае перспектива меня не прельщает! Эх, вот и первый залёт! Да и за что? Никогда не думал, что за такую мелочь могут наказать!"