Тут снова раздались лёгкие шаги Даны, и Вирапи не договорил. Тааль встала (ёжик разочарованно пискнул); она уже смирилась с тем, что этой ночью нечего надеяться на сон. Краткий отдых в доме Фиенни уже позади, и никто больше не станет жалеть её, и никто не окружит её путь жасминовыми кустами...

Дана, улыбаясь, торжественно подошла к Тааль. Она держала нож - просто длинный нож с широким лезвием, - но по меркам её роста он казался скорее коротким мечом. Тааль, как любая майтэ, поглядела на лезвие с отвращением. Даже рукоять, которую украшал изящный орнамент из дубовых листьев, не могла победить в ней древний ужас перед заточенным железом.

– Это Нож Холма, Тааль-Шийи. Оружие наших предков... Такой же есть у каждой семьи под Холмом, и свой мы вручаем тебе, - Дана убрала подарок в кожаные ножны и протянула его рукояткой вперёд.
– Он защитит тебя в опасности и подскажет, что делать, когда нужен будет правильный выбор. Просто возьми его в таком случае...
– Дана сделала многозначительную паузу; Вирапи, отвернувшись к окошку, махал Бригхи, с которым Большой Ли разучивал диковатые танцевальные движения.
– Возьми - и не ошибёшься.

Тааль нерешительно взяла нож и попробовала заглушить все дурные предчувствия... Отказ от такого почётного дара будет выглядеть как оскорбление. Поэтому она спрячет его куда-нибудь и забудет. Всё просто.

– Ты предпочитаешь выйти на поверхность прямо сейчас?
– спросила Дана, и в напористо-ласковой интонации уже ощущался ответ. Так майтэ из становящегося на крыло молодняка подначивали друг друга перед полётом - "А слабо тебе сделать двойную петлю против западного ветра?.. Да точно слабо!" - Чтобы посовещаться с атури, я хочу сказать. Думаю, они уже ждут тебя в Золотом Храме.

– Где?..

Почему-то Тааль представляла себе, что атури будут говорить с ней в родной, так сказать, среде: как Эоле у водоёмов и Хнакка в песках. Храм... Это пугало сильнее, чем Нож Холма в руке.

– В Золотом Храме, Эанвалле на языке тауриллиан, - пояснил Вирапи.
– Они возвели его, когда первые боуги укрылись под Холмом - в основном, чтобы обозначить границы своих владений... Ну, и ещё в знак уважения к духам, конечно. По-моему, нет прекраснее места в Лэфлиенне - да и во всём Обетованном, возможно.

Тааль немного поразмыслила для приличия. Ёжик, уже позабыв о новой привязанности, снова отбежал к мисочке с молоком; это было даже слегка обидно.

До сих пор ей казалось, что самое прекрасное место Лэфлиенна - это Молчаливый Город. Ну, или гнездовье на Высокой Лестнице - если считать только живые места...

– Я очень благодарна вам за встречу, за приют и советы, - проговорила она, поклонившись боуги, как учил её Фиенни.
– И за ценный подарок. Обещаю, что не забуду о ваших сородичах... там. Проводите меня, пожалуйста, к Золотому Храму.

Ещё совсем чуть-чуть, и она встретится с гостем своих снов. Встретится и расскажет, как сильно его ждёт тень учителя.

Резные дубовые листья на рукояти впились Тааль в ладонь - словно скрепляли печать договора.

ГЛАВА X

Дорелия. Заповедный лес - Зельдор (Город-под-Соснами)

Нитлот не любил города беззеркальных и предпочитал не задерживаться в них дольше, чем на пару дней. Там было шумно и грязно, улицы располагались бестолково, а нищета маленьких ферм, посёлков в предместьях, кварталов мастеровых как-то злорадно сочеталась с роскошью мест, где жили купцы, местные власти или наезжавшие аристократы. Мало где в Обетованном Нитлот встречал, например, продуманную систему подачи воды или (о Порядок, помилуй) просто канализацию... Оттого на рынках, в переулках, даже на площадях у ратуш в Дорелии и Феорне царила невыносимая вонь, которую беззеркальные будто не замечали. В Ти'арге, Академия и маленькие городки которого славились благоустроенностью, с этим было не так безнадёжно. Ну а в самых северных и южных землях - Альсунге, Кезорре, диком Шайальдэ и Минши - Нитлот никогда не бывал. И, признаться, не рвался восполнить эти пробелы: по его убеждению, в этом мире (а уж о других не ему судить) не придумали места более приятного для глаза и удобного для жилья, чем Долина.

Наверное, поэтому беззеркальным вечно не сидится у себя дома, и они при первой возможности куда-нибудь едут, бегут, плывут; невозможно довольствоваться таким домом и не желать чего-то ещё, если у тебя есть хоть толика здравого смысла.

Однако, увидев низкие стены Зельдора с двумя сторожевыми башенками, его деревянные ворота, его незамысловатый герб с двумя соснами (под королевскими знамёнами, разумеется) Нитлот не знал, что делать. Кое-кто из войска беззеркальных от избытка чувств разрыдался; толстый Вилтор в обнимку с приятелем пустился в придурковатый пляс. Даже лорд Толмэ всхлипнул, прикрыв полой малинового плаща обветренное, грязное лицо. Нитлоту хотелось и смеяться, и плакать одновременно - но он просто нащупал зеркало на поясе и вздохнул.

Они сделали это. О бездна, они просто это сделали. Они здесь. Нитлот стоял спиной к лесу, на склоне холма; из земли, упрямясь, лезла первая трава; ветер шевелил отросший пух волос, тёплыми пальцами дотрагивался до плеши. Почувствовав нечто чужеродное на затылке, Нитлот занёс туда руку и раздавил вошь.

Они здесь. Они добрались. Остальное совершенно не важно - по крайней мере, на несколько ближайших часов.

...Однажды Нитлот понял, что чаща заметно поредела. На следующий день послышался визг первых лесопилок, и к вечеру отряд лорда Толмэ вышел на широкую просеку. Люди, точно птицы, почуяли прибавку света и зачесали языками с удвоенной бодростью. Даже раненый рыцарь, оставшийся без ноги, ковылял теперь рядом с лучником из крестьян и увлечённо травил ему не совсем приличные байки... Всё бы ничего, но Нитлот отлично помнил, как тот же самый человек разрыдался, увидев сделанный для него костыль - и было это не так уж давно.