Она сбросила скорость, вторая машина тоже. Они остановились у тротуара. Мария неохотно втиснула ноги в слишком твердые и холодные туфли и вышла.

Андрей вылез из машины, но Мария не отводила взгляд от человека на пассажирском сидении. Он, заметив ее взгляд, сказал с заметным акцентом:

— Доброй ночи, Мария Николаевна. Так ведь у вас принято приветствовать друг друга?

— Мы… — она хотела спросить, откуда он ее знает, но осеклась. Акцент показался ей знакомым. В голове будто что-то щелкнуло. — Доброй ночи, Лаврентий Павлович.

Они виделись лишь единожды. Год назад на каком-то празднике в Кремле, уже после того, как Берию назначили заместителем наркома Ежова. Андрей потащил ее на это мероприятие, чтобы отвлечь от прогрессирующего безумия Наташи, от которой Мария не отходила уже три года, фактически став ее тенью. Вечер она помнила смутно, обрывки лиц, фраз, накрытые белые столы, гремящая музыка… Она была бы и рада провести его, забившись в какой-нибудь угол, но Андрей настойчиво вытаскивал ее танцевать, знакомил с какими-то людьми… Среди тех, кого она запомнила, были Берия и Ежов. И, словно в дымке — черные глаза Иосифа Сталина и улыбка, скрытая усами. В висок воткнулась тупая игла при воспоминании о том, как он пожимал ей руку.

Она знала, что обязана этим людям своим нынешним положением, деньгами, домом и кормушкой. Точнее, обязана Андрею, который несколько лет с помощью Ефрема крутился в верхах советской власти, пока не нашел Сталина, тогда еще народного комиссара по делам национальностей, который нашел идеи и планы брата привлекательными. Говорить, что империя Андрея принадлежала ему одному, было большой ошибкой — фактически все держалось на его союзе с «красными»… Беспрецедентный случай, когда человек и молох совместно управляли одной землей, но не сталкивались сферами влияния. По крайней мере, такой была официальная версия для нее — она бы не удивилась, если бы Андрей от нее что-то скрыл. Что касается Совета, то они поверили, или же сделали вид, что для поддержания закрытого режима в СССР хватает нескольких лордов, разбросанных по стратегически важным городам, и Щуки с непревзойденным талантом ищейки отлавливающего молохов и вампиров на границах.

Андрей действительно смог этого всего добиться, чему она не переставала удивляться до сих пор. Длительная многоходовка, начавшаяся в Санкт-Петербурге, привела их на нынешнее место, на вершину новой империи. Может, она действительно не ошиблась?..

— Почему ты здесь? — спросил Андрей, постукивая каблуком сапога по асфальту.

— Гуляю. А ты? — Мария опустила глаза и стряхнула пятно пепла с юбки. Она чувствовала, как сталкиваются в промозглом воздухе запах ее табака с запахом "Шипра".

Андрей фыркнул и подмигнул:

— Государственная тайна. Связанная с очень затяжным делом в тридцать седьмом…

Берия тихо кашлянул.

— А у меня тоже есть маленькая тайна. Даже просто секретец. Но этот тебе будет интересен…

В пальцах Андрея белела телеграмма. Мария развернула листок. «Поймал в вашем пруду еще двух карасей. Подробности письмом. Щука»

Мария поспешно сложила и спрятала телеграмму в карман. Говорить с Андреем в присутствии людей она не хотела, но все же осторожно сказала:

— Но письма ведь не было. Когда пришла телеграмма?

— Вот только принесли на Лубянку, кхм... я заезжал туда к товарищу Берии, вот и решил наведаться домой пораньше, — губы Андрея расползлись в натянутой улыбке. — Вдруг Бобби уже принес письмо.

Лубянка... Маленький "секретец" Андрея, о котором он тоже предпочитал не ставить в известность Марию и почему-то считал, что она не догадывается. За столько лет Мария успела понять, что кровь, которую он приносил домой для Наташи в подозрительного вида сумках, появлялась не из воздуха, и что нехитро спрятанная коллекция плетей, от которой ее бросало в дрожь, появилась не просто так. Чего она только не поняла или не хотела понимать — сам ли брат вызвался пытать и стирать из истории арестантов НКВД или же ему пришлось... И получал ли он от этого удовольствие?..

— Подкинуть тебя, сестрица? Нам ведь по пути.

Мария натянуто улыбнулась. Она не любила ни "красных", ни машины, набитые людьми. Запах крови щекотал ноздри, и она теряла всякий человеческий облик.

— Я поеду на своей, вы езжайте за мной. Дома увидимся.

Кивком она попрощалась с Лаврентием Берией и села в свою нынешнюю Ночку. Напоследок она не отказала себе в удовольствии выжать из нее всю сотню километров, фурией залетев в переулок на Чистых прудах спустя какие-то пятнадцать минут.

В прихожей ее встретила плачущая песня флейты, а в коридоре — странный запах, выдававший независимого посланника. Привычная нотка гнильцы, тонущая в специфическом смраде перьев, жира и помета живой птицы. Винцентий не вышел ее встретить как обычно. Марии это показалось недобрым знаком, хотя она никогда не могла похвастаться хорошей интуицией. Николай тоже помалкивал. Не разуваясь, она прошла в гостиную и бросила плащ и шляпу на спинку кресла.

Винцентий сидел на диване, перебирая какие-то альбомы и фотокарточки в старом дорожном сундуке. Он не поднял головы, когда она вошла.