ответила:

– - Много, деточка...

– - Говорите же быстрей -- сколько, -- нервничал Аким,

– - Много их, окаянных, да вот без бензину стояли. Только сейчас

цистерна их приехала...

"Должно быть, с соляркой",-- подумал Аким.

– - Где она?
– - горячо прошептал он, схватив женщину за рукав. Очки его

блестели.

Колхозница рассказала, что бензовоз стоит у нее во дворе, а в хату

набилось "видимо-невидимо" немецкой солдатни, они натаскали кур и теперь

заставляют ее их жарить.

Аким схватил у женщины ведра и побежал в переулок. Авдотья -- так звали

колхозницу -- поспешила за ним. Аким лихорадочно обдумывал план действий.

Сердце разведчика боролось с разумом. Сердце требовало немедленных действий,

разум останавливал. Первым желанием Акима было тотчас же побежать во двор

Авдотьи и гранатами подорвать бензозаправщик. Но холодный и спокойный ум

бывалого разведчика отвергал это намерение: ведь во дворе, наверно, много

немцев, они не подпустят его к цистерне. В конце концов родилось одно, может

быть самое правильное, решение.

– - Где ваша хата?
– - спросил он Авдотью.

– - А вон, через два дома отсюда.

– - Ну, спасибо вам, мать!

Через несколько минут Аким находился возле Шахаева и горячо излагал

свой план. Сенька, вернувшийся из поиска, попросил Шахаева:

– - Я пойду вместе с Акимом.

Но Аким холодно заметил:

– - Не нужен мне помощник. Я и один справлюсь.

Решено было повторить вариант, примененный когда-то разведчиками при

уничтожении вражеского моста.

Час спустя после встречи с русским солдатом Авдотья услышала в другом

конце селения, где-то на его южной окраине, два гранатных взрыва, за

которыми последовала бешеная автоматная стрельба. Немцы, сидевшие в ee хате,

побросали недоеденных кур, похватали автоматы и выскочили на улицу,

направляясь в сторону перестрелки.

Авдотьин двор опустел. Только огромной тушей чернел бензовоз. Но

недолго было тихо и тут. К хате колхозницы подбежал тот самый красноармеец,

с которым Авдотья встретилась у колодца. Он был без пилотки. Волосы мокрыми

прядями прилипали к высокому лбу. Боец тяжело дышал. Должно быть, до этого

он много и быстро бежал. Поняв, в чем дело, женщина заторопила его:

– - Пали, родной, пали!..

Она даже не подумала, что бензовоз стоит прямо под соломенной крышей ее

хаты.

– - Пали же!..

– - Скорее уходи отсюда, мать!..

Авдотья выскочила из хаты и побежала через улицу. Она уже была далеко

от своего дома, когда раздался взрыв. Мощное пламя плесканулось в черное

небо. По улице, освещенной пожаром, бежали немцы. Потом стрельба началась

где-то совсем близко. Авдотья поняла, что стреляют на ее огороде. Сердце ее

похолодело: "He попался бы, бедненький!"

Аким отбежал в огород и остановился: захотелось еще раз увидеть горящий

бензовоз. Он понял, что совершил непростительную ошибку, но понял слишком

поздно: немцы уже заметили его и теперь охватывали со всех сторон. Он видел

их перебегающие фигуры. "Это -- конец",-- подумал он с необъяснимым

спокойствием. Поднял автомат и с каким-то, не испытываемым ранее злорадным

наслаждением пустил длинную очередь по первым попавшимся ему на глаза

немцам. Двое из них упали, Аким торжествующе крикнул и снова дал очередь.

Враги ответили огнем. Аким кинулся в подсолнухи, задыхаясь от свирепой

ненависти к своим преследователям. Сухие, колючие шляпки больно колотили его

по лицу, царапались, но всего этого Аким не чувствовал. Не слышал он и того,

как над самой его головой вспорхнула стайка воробьев и с веселым, шумным

чириканьем перелетела на другое место, в вишни.

Акиму показалось, что он может спастись. Он углублялся в подсолнухи все

дальше и дальше. Но вот -- тупой удар в спину, что-то сильно рвануло грудную

клетку, и он упал, чувствуя, как гимнастерка наполняется теплой и липкой

жидкостью.

– - Убит,-- просто и в полном сознании прошептал он. Язык его ощутил