– Что такое?
– Заметив это, спросил Эверстен.

– У нас есть почти все ингредиенты.
– Оторвавшись, ответила джелийка.

– Зная твоего деда, можно в этом не сомневаться.
– Грустно улыбнулся телохранитель.
– Точно всего хватает?

Хайнерни пробежала по списку глазами, потом взяла опись уже современную, сделанную Ольгоном и, сравнив, отрицательно покачала головой.

– Не хватает пяти наименований. Неужели дед не нашел?

– Вряд ли.
– Усмехнулся Эверстен.
– Скорее всего, он использовал их сам. Он же обещал устроить Келеано пышные похороны.

– Надо разбираться.
– Задумчиво пробормотала Хайнерни, присаживаясь на край кровати.

Она выписала недостающие ингредиенты на отдельный листок и начала разбирать бумаги дальше. Следом за описью шла подробная инструкция о том, как вышеуказанные ингредиенты нужно готовить. Возле некоторых названий были пометки Ольгона с его комментариями. Все-таки за пятьсот лет многое изменилось, поэтому лекарь хранителя попытался совсем уж древние способы перевести на современный лад. Хайнерни не стала пока обращать на это внимание, быстро пролистав все описания. Далее шел список проклятий. На этот раз никаких пометок рядом не было. Хайнерни удивляло, почему же дед, владея таольским, не стал ничего переводить. Наверное, он опасался, что эти записки могут попасть не в те руки. Стало быть, и ей придется придерживаться такой же позиции. Перечень проклятий насчитывал всего десяток наименований. Мало. Но, если учесть, что никто из ныне живущих малефиков не сможет снять ни одно из них, то получался вполне приличный арсенал. Читала названия Хайнерни с трудом. Приходилось постоянно обращаться к небольшому словарику, составленному Ольгоном, чтобы найти нужное слово. Из десяти полностью перевести удалось лишь семь: костяное проклятие, костяной зуд, тень разума, хор предков, глаза нетопыря, запах смерти и пожар души. Три остальных переводились лишь частично, что не давало ясности о способе их действия: какая-то гниль, непонятное раздвоение и усталость чего-то. Что ж, для начала хватит и семи. Хайнерни внимательно читала описания всех указанных проклятий и у нее по спине пробегали мурашки. Костяное проклятие день ото дня делало кости хрупкими, что приводило к их разрушению и, соответственно, к смерти. Костяной зуд сводил несчастного с ума от усиливающейся с каждым днем чесотки, которую невозможно утолить. Тень разума медленно уничтожала сущность жертвы, сжигая личность, как сухую траву. Хор предков сводил с ума постоянными голосами в голове. Причем с каждым днем они звучали все громче и настойчивее. Глаза нетопыря ослепляли жертву. Сначала появлялась боязнь яркого солнечного света, затем, уровень раздражающей яркости уменьшался. Любой свет причинял невыносимую боль. В конце концов, даже плотно закрытые веки не могли обеспечить нужного затемнения, и несчастный умирал от усиливающейся боли. Запах смерти поражал обоняние. Все на вкус и запах поначалу отдавало тленом, а потом и вовсе казалось, будто ешь тухлую мертвечину. Пожар души создавал ощущение постоянно повышающейся температуры тела. Жертва искала любые способы, чтобы себя охладить. В результате безумие и смерть. Хайнерни даже усмехнулась, представив проклятого, безуспешно пытающегося есть снег. Правда, веселье быстро улетучилось. Восьмое проклятие, названное гнилью, было до безобразия простым. Оно медленно начинало разлагать внутренности организма, что убивало его довольно мучительно, но быстро. Раздвоение, девятое проклятие, поражало личность. Судя по описанию, сущность у проклятого начинала двоиться. Несчастный сходил с ума, когда понимал, что он уже не один, а его несколько десятков. Причем каждый самостоятельный, со своими желаниями и стремлениями. Здесь была пометка автора, что проклятие может не подействовать на жрецов и служителей Аксеи. Кто такая эта Аксея, Хайнерни не знала, но невольно прониклась уважением к этой, судя по всему, богине, раз та могла уберечь своих верующих от этого ужаса. Последнее проклятие - усталость. Непонятно, почему оно было так названо. Описание гласило, что со временем проклятый при дыхании начинал испытывать боль. Сначала боль была слабой и появлялась после каждого, например, сотого вдоха, потом боль усиливалась, а периодичность учащалась. И так до тех пор, пока бедняга не умрет. Жуть.

Интересно, что прочитав все заметки, Хайнерни не нашла ни строчки о том, как же эти проклятия снимаются. Видимо их создатель не интересовался такими мелочами. Далее шло подробное описание того, что же требуется для создания проклятий. Проведя короткую ревизию имеющихся ингредиентов и сравнив со списками необходимого, Хайнерни смогла установить, какие проклятия создал дед, перед гибелью. Костяной зуд, костяное проклятие и пожар души. Пожар души был подчеркнут Ольгоном, как Великое проклятие. Это значило, что оно изменяло ауру человека, лишая его надежды на избавление. Хайнерни призадумалась.

– Получается, что даже после смерти, бедняга не сможет обрести покой? Хм, или, проклятие все же не настолько "великое"? Но дед его использовал, когда пошел во дворец. Наверняка, пожар предназначался Келеано.

Хайнерни только сейчас поняла, насколько сильно дед ненавидел Келеано, раз решился проклясть его таким ужасным способом. Он потерял дочь. Девушке стало невыносимо стыдно, что она никогда не замечала, как страдает единственный родной человек в мире. Она всегда была сосредоточена на своих проблемах, на своих чувствах, а о нем никогда не думала. На глаза навернулись слезы.

– Прости меня, дед.
– Прошептали губы.
– Я отомщу за всех нас.

– Эви.
– Девушка смахнула непрошенные слезы и посмотрела на расслабленно лежавшего на топчане и задумчиво глядевшего в потолок телохранителя.
– Нам надо узнать, какие проклятия дедушка успел наложить перед смертью. И на кого. Может быть, мы вообще тут зря теряем деньги, нервы и время.

Эверстен оторвался от своих мыслей и взглянул на ученицу.

– Опиши признаки.
– Попросил он.

Хайнерни кратко описала все три проклятия.

– Я попробую выяснить, кому они достались.

Телохранитель встал и, накинув теплый плащ, покинул чердак. Девушка осталась одна. Она посмотрела на стопку листков, половина которой уже была прочитана. Она понимала, что за оружие лежит сейчас перед ней, и ей было страшно. Очень страшно. Даже темная энергия Врат была не такой ужасной, как эти десять проклятий. Творения Темного источника убивали мгновенно, а здесь, мучения, ужасные мучения можно было растянуть на десятки лет. Все проклятия действовали одинаково. Чем меньше сил потратишь на его создание, тем дольше оно будет сжигать жертву. Соответственно, чем больше, тем быстрее. Оружие слабых заклинателей, чья аура не могла вместить много энергии. Настоящий ужас, неумолимый, как течение времени, от которого не существует ни защиты, ни избавления. Несмотря на это, Хайнерни прекрасно понимала, что эти листки, именно то, что нужно. Она хорошо помнила, как уходила ее мать, оборвав от страданий по отцу Нить души. Она, наконец, поняла, что испытывал ее дед. И сколько ее планов разрушил Айлорэ. Другой участи Хайнерни Ангам не желала - они это заслужили. Никакой жалости джелийка не испытывала, когда представляла, как Айлорэ мучается от солнечного света, или как Илиас Леорро морщится от боли при каждом вздохе. Как сходит с ума Келеано, слыша голоса в голове, или терзаемый пожаром души. Простое убийство - будет настоящим подарком, за все, что они сделали. Хайнерни оторвалась от мстительных мыслей и вернулась к чтению.

Суть проклятий была такой же, как у благословений. Ингредиенты разрушались, порождая особый оттенок энергии, который впитывал малефик, а потом направлял ее на необходимую цель. Правда, получать оттенок можно было, только используя Боль. Читая следующие строки, девушка всерьез задумалась о том, чтобы отказаться от этого занятия.

Листки описывали ужасный ритуал, позволяющий получить не просто энергию смерти, а энергию Боли. Ольгон тар-Деада, при творении благословений, разрушал выложенную из ингредиентов композицию при помощи энергии жизни, которую приходилось собирать по капле в течение долгого времени. Хайнерни придется брать энергию в другом месте. Источником энергии ей будут служить живые существа, замученные особым способом специальным ритуальным ножом. В записях приводился последовательный порядок действий при умерщвлении разных живых существ. Читать эти строки девушка не смогла. Она отбросила проклятые записи и постаралась унять бешено бьющееся сердце. Воображение рисовало страшные картины. На лбу выступила испарина.

– Я не смогу.
– Прошептала Хайнерни, глядя на россыпь листков.
– Это невозможно!

– У тебя нет выбора.
– Ответил ей внутренний голос. Анги слишком сильны.

Благословения творились путем первичного получения необходимого оттенка энергии, а затем сырой энергии жизни придавался полученный окрас. Поэтому не было необходимости постоянно проводить ритуал получения, достаточно было одного, двух раз, чтобы запомнить оттенок. Проклятия творились точно так же. Вот только силу придется брать всегда одним и тем же способом - мучая животных или разумных. Темный источник был близок по своей сути к источнику Боли, но, тем не менее, неуловимо отличался. В записях это было сказано точно. Простого убийства недостаточно, чтобы проклятие работало как нужно. Энергия, наполняющая проклятие, должна быть пропитана страданиями и муками. Хайнерни понимала это. Она сидела, закрыв лицо рукам и тяжело дышала. Такого она не ожидала. Девушка слышала про источники Боли, вот только они были под строжайшим запретом и карались прогулкой во Врата. Поэтому малефики почти не встречались среди джелийцев. А если и были, то за ними тщательно следила Древесная обитель, и творить свои зверства позволяла, только на поставляемых ею материалах. Из-за этого все малефики были либо вне закона, либо на службе у этого же закона. Хайнерни готова была отказаться от мести, ей хотелось просто покинуть Эллин и попробовать спрятаться где-нибудь на Нейтральных землях. Но, увы, это была лишь отсрочка. Келеано рано или поздно доберется до нее. Спокойной жизни не будет, пока живы Анги. А значит, придется пойти на жестокое убийство, чтобы обеспечить себе право на жизнь. Хайнерни уверенным жестом пододвинула к себе записи и стала искать, от чего зависит количество энергии Боли. В наследстве деда этой информации она не нашла, поэтому пришлось обратиться к другим книгам, вывезенным из поместья.