Мужчина глянул на женщину.

– Пойдём, - сказала та.

Они развернулись и ушли. Орлов бросил сигарету, сгрёб в комок свою одежду, потянулся к звонку в тридцать первую, но позвонить не успел. Дверь открылась сама.

– Надеюсь, победил сильнейший?
– раздался из недр квартиры женский голос.

В прихожей затаилась утробная тьма. Смутно различая фигуру, стоящую перед ним, Орлов шагнул внутрь со словами:

– Позвоните консьержу, чтобы никого не впускал больше. Я именно тот, кто вам нужен...

Женщина не посторонилась. Она была ниже Орлова, поэтому он ткнулся голой грудью ей в лицо. Она продолжала стоять так, глядя на него снизу вверх.

– Позвоните, - повторил он и повёл плечами, щекоча её губы своим волосом на груди.

– Да. Не надо, чтобы нам мешали, - наконец, произнесла женщина.

Постукивая каблуками, она прошла в глубину прихожей, и маленький неясный светильник у чёрного зеркального провала загорелся сам. Она набрала номер и заговорила с консьержем. Орлов терпеливо ждал, рассматривая женщину, потом произнёс:

– Я из "Последней обители".

– А мне монопенисно, - сказала женщина.
– Главное, чтобы вы похоронили моего мужа по высшему разряду.

Тут светильник у зеркала погас, тоже сам. Женщина не шевельнулась, она стояла в темноте и молчала. Орлов махнул рукой, а когда светильник загорелся, нашёл в мокром комке своей одежды футболку и напялил её, морщась и тихо ругая дождь последними словами. Потом он спросил, уточняя:

– Значит, вам надо похоронить мужа...

– Да, хотелось бы, - подтвердила женщина.

– Только его одного?
– ещё раз уточнил он.

– Да, - подтвердила она снова и спросила: - Какие у вас расценки?

– Вам же по высшему разряду?
– напомнил он её слова.
– Могу предложить гробы итальянские, полированные. Эксклюзивного качества. Четыре позолоченные ручки со стразами, внутренняя обивка. Дерево - или красное, или дуб, на выбор.

– Можно выбрать?
– оживилась женщина.

– Да, конечно. Вы что предпочитаете?
– спросил он и добавил: - Отечественного производства будет дешевле, конечно...

Женщина задумалась.

– Надо спросить, - наконец, произнесла она и шевельнулась.
– Пойдёмте.

Она прошла по коридору и толкнула какую-то дверь. Неожиданно Орлова оглушил звук работающего телевизора: шёл футбольный матч, трибуны ревели, комментатор орал отчаянно. Орлов шагнул за женщиной.

Комната, наверное, гостиная, оказалась большой и почти пустой, в ней стоял только длинный низкий диван - на нём сидел мужчина, возле ног которого выстроилась батарея пивных бутылок. Здесь было чуть светлее, чем в прихожей, но основной свет шёл от огромного телевизора, занимающего чуть ли не половину стены. Орлов громко, чтобы перекричать комментатора, поздоровался с мужчиной. Тот не повернулся и не ответил, пожирая глазами экран с бегающими футболистами. Женщина подошла к столику, порылась в завале глянцевых журналов и, вытащив из-под них газету, развернула её двумя руками. Приблизившись к телевизору, она помотала газетой по экрану. Орлов смог прочитать в неясном свете газетный заголовок: "Болеем против "Спартака".

– Что?
– вскричал мужчина, чуть приглушая звук телевизора пультом: он уставился на газету, как заворожённый, ожидая, когда та уберётся с экрана.

– Милый, я вызвала агента из похоронного бюро, - сказала женщина громко, стараясь перекричать телевизор.

– Класс!
– вскричал муж.

Она опять помотала газетой, загораживая мечущихся футболистов, и добавила:

– Агент спрашивает, какой гроб тебе заказать? Наш или итальянский?

– Самый лучший, зая!.. Ну, что ты фигню несёшь? Ты же мои вкусы знаешь! Всё самое лучшее!
– с раздражением в голосе воскликнул мужчина, опять прибавляя звук.

– Значит, берём итальянский, самый дорогой, - громко сказала женщина, делая шаг к Орлову.
– Но только из красного дерева...

Она опять вернулась к телевизору и помотала газетой.

– Что?
– вскричал мужчина.

– Деньги, милый, - сказала она.

Мужчина привстал и, по-прежнему не отрываясь от экрана, неуловимым движением вытащил откуда-то из-под себя две пачки денег. Бросив пачки рядом с собой, он опять прибавил громкость. Женщина исподлобья посмотрела на него тяжёлым, испепеляющим взглядом и снова помотала газетой по экрану. Мужчина опять привстал и достал ещё пачку.

Женщина аккуратно, чтобы не попортить маникюр, взяла пачки и подошла к Орлову. Газету она так и не выпустила, сжимая её уголок кроваво-красными ногтями. Поморщившись, она предложила:

– Пойдёмте на кухню... Поговорим и выпьем.

На кухне горел ряд крошечных светильников, неясно освещая строй тёмной мебели, стоящей вдоль стены. Женщина положила деньги и газету на обеденный стол и уселась на столешницу рядом.

– Налейте себе сами, - кивнула она куда-то в сторону и попросила: - И мне плесните чего-нибудь покрепче...