— Я не обижаюсь ни на одного из вас. И это действительно кажется таким неправильным. Но на самом деле, это самая правильная вещь, которую мы можем сделать.

— Доверить Каррола Денали, — скорее как факт проговорил Джаспер, вздохнув более, чем разочарованно. Но это было лишь разочарованием в этой реальности.

— Ты уверен, что они справятся? — спросил Эмметт, глядя на Карлайла. — Нет, я уважаю их, но, когда дело доходит до человека…

— Я верю им. Они не причинят ему зла и бросят все силы, чтобы спасти, — произнесла Розали.

— Да, я согласна. Даже если вдруг один выйдет из себя, то остальные удержат его природу. Но этого не случится. Карлайл, ты ведь знаешь?.. — напряженный взгляд Элис коснулся Карлайла. Он кивнул, проведя рукой по волосам.

— Он верит им, — твердо проговорил Эдвард, разобравшись-таки с его мыслями.

— Тогда и я верю, — Розали взглянула на Эмметта, который выглядел достаточно решительным и сосредоточенным, и хмыкнула. Почему он не сказал это сразу после нее? Однако, девушка не огласила своих глупых недовольств, ведь понимала всю серьезность ситуации.

— Джаспер? — тихо спросил Карлайл, вызволив бессмертного из мыслей. Блондин стоял, облокотившись на камин, со скрещенными руками, и искал в чертогах разума какой-то более выгодный и безопасный путь. Но тщетно.

— Я знаю их давно, как и вы. Они дружат с умом. Им можно доверить… доверить нашего Каррола. Это правильно, отец. Ты прав. И как бы тяжело не было, мы просто вынуждены пойти на это, — Джаспер смотрел прямо в глаза мужчине, среди мучительных чувств которых он отыскал случайно признательность. Признательность ему. Но он всего лишь поддержал… Но как раз это и было важнейшим аспектом.

— Эсми знает? — тихо спросила Розали, не разрушая тишины, в которой мягко потрескивали дрова в очаге.

— Знает. Она… Ей очень тяжело. Пожалуйста, не трогайте ее, оставьте в покое. Не нужно даже успокаивать и подбадривать, ладно? Мне самому страшно сказать что-то не то, когда она ведет себя так спокойно. Но это лишь снаружи. Не нужно ворошить ее чувства, иначе… Я даже не знаю, что будет, — произнес Карлайл, и тяжелая голова упала на руки с нервным выдохом, переходящим в болезненный стон.

— Все будет хорошо, — тихо заверил Эдвард, потерев ладонью его по спине. — Мы все рядом, мы всегда вместе. И Каррол будет в порядке. Пусть не с нами, но в порядке. Это самое важное, Карлайл. Не думай о таких вещах. Никогда.

Из горла Розали вырвалось рыдание, заглушенное на груди родной души. Эмметт медленно покачал их, целуя ее в макушку. Элис прижалась к плечу Джаспера, обхватив руками талию и чувствуя его дыхание в своих волосах.

— Карлайл. Будь сильным. Эсми правильно говорит, — тем временем говорил Эдвард, однако, было немного сложно говорить, когда он до сих пор не мог заглянуть ему в глаза. — Ты мыслишь в нужную сторону. Вольтури решат, что мы не можем быть такими наивными и отдать Каррола лучшим друзьям. Они вряд ли будут проверять, а если и будут, у Денали есть план, так ведь? Ты ведь разговаривал с Таней недавно. Эй, все получится.

Карлайл выпрямился, посмотрев на сына, но тут же опустил взгляд вниз.

— Мы понимаем, как тебе и Эсми сложно пройти через это, но такова жизнь, видимо. Для нас в будущее дорога закрыта. Но ваш сын остается здесь, он выживет.

— Еще в самом начале я убеждал вас в этом, — мужчина улыбнулся, но мрачно, тоскливо. Он не хотел такого расклада, никогда не хотел. Подумать только, сколько десятилетий в самой его глубине сидела наивная мечта о собственном ребенке, о родной душе частичке, которая появится на свет от самого любимого существа. Карлайл так сильно желал ощутить столь глубокие чувства отца, испытать все этапы взросления своего ребенка, быть рядом, когда он так нуждается в нем и даже, когда нет. Он просто хотел быть отцом для того зимнего чуда, что появилось-таки на свет. Но он не мог предположить, что все это продлится четыре месяца. Так ничтожно мало… А он, наивный, рассчитывал на вечность. И умирал не его ребенок, а он. И каков вкус этой стороны реальности? Он отвратителен. И если с его сыном ничего не случится, Карлайл будет благодарен так глубоко… Только вот кому? Не судьбе ли, которая вот-вот готова покалечить?

Эдвард вздохнул, уже сам сжимая свои волосы, медленно принимая то положение, что сковало его отца несколькими минутами ранее. Но Карлайл не позволил ему, потому что любил и не хотел, чтобы он страдал из-за него.

— Я просто не могу понять… Почему мы должны испытывать это? Не в смысле, почему мы, а просто: почему? — произнес мужчина, привлекая понимающий взгляд Эдварда. — Я чувствую себя настоящим козлом отпущения. Будто бы мелкие грешки собрали со всего мира, и кара вылилась на нас. Я знаю, что так думать неправильно, но я так чувствую. И мне еще обиднее за моего сына: он ребенок, он не может постоять за себя, защитить себя. Так нельзя. Более того, он ни в чем не виноват. Чем он так мешает Вольтури?..

— Отец, отец, — Эдвард прервал полный безудержности, отчаянный крик души, в успокаивающем жесте положив руки на его плечи. — Для Вольтури не существует причин. Ими движет жажда власти и одержимость держать все под контролем. Была бы их воля, все вампиры бы по струнке ходили. Они могут придумать повод уничтожить из воздуха. К примеру, Каррол человек и не должен знать нашу тайну, а это неизбежно. Или, в конце концов, его удивительное появление на свет. Такого быть не может. И из этой теории они могут развить еще тысячу. Для них это гром посреди ясного неба. Вольтури своего рода консерваторы — они отрицают все новое, необычное. Они считают это опасным и противоречивым всему. Возможно, они боятся, что наша семья растет. Я не знаю. Я знаю лишь только то, что гадать нет смысла.