Звон колокола застал его возле переправы через последний канал, преграждающий путь к владетелю.

* * *

Медь рассерженно прогудела в последний раз и умолкла. Безликая, безмолвная толпа замерла, точно голодное животное в ожидании человеческого мяса.

Жрец в гиматии из белой струящейся ткани поднял руки вверх.

– Свободные люди! Сколько еще вы хотите терпеть гнёт облечённых властью? Сколько будете гнуть спину, продавая себя за гроши? Сколько собираетесь думать, как прокормить детей, пока чужие столы ломятся от вин и урожая, собранного вашими руками?

Темные потрепанные одежды мужчин из Загорья, бледные хитоны слуг атлантов, зеленые и бирюзовые наряды простых жителей сплелись в единый узор. Измученные мужи, поседевшие старцы, оборванные нищие - все внимали голосу человека, стоявшего над ними.

Не было здесь только золотых и серебряных поясов - богатейшие люди Атлантиды проводили полуденное время в свое удовольствие. Звук колокола встревожил их, и они пытались призвать своих слуг, чтобы те сходили узнать, в чем дело.

Тщетно.

Жрец продолжал:

– Пора сделать нашу страну свободной для всех. Чтобы реки изобилия текли в каждый дом, а золото, заработанное на войне, лилось не только во дворцы архонтов. Скажи, - он ткнул пальцем в изможденного мужчину, стоявшего в первых рядах, - скольких твоих сынов наш владыка отправил умирать в Афины?

– Четверых, - мужчина вытер рукавом пот со лба, покрытого морщинами.

Толпа исступленно взревела.

День не задался с вечера.

Накануне позвонили родители, сообщили, что на этой неделе денег, как обычно, выслать не смогут - появились временные финансовые трудности. Мать наказала растянуть имеющуюся наличность дней на пять, отец напоследок подбодрил, отпустив шутку. Но шутки в рот не положишь, а рублей на еду осталось впритык.

И еще - это означало, что Никита не сможет сводить Катерину в ресторан. А ведь он уже почти очаровал девушку - и успел пригласить на романтический ужин.

Теперь же придется либо отменять свидание - что само по себе будет выглядеть довольно убого - либо сильно ужиматься в питании. Ни того, ни другого ему делать не хотелось.

После звонка, испортившего все настроение, уснуть было невозможно. Почти до двух часов ночи Никита увлеченно играл в приставку, и примерно до четырех крутился с боку на бок, безуспешно пытаясь найти решение проблемы.

Проблема решаться никак не хотела, и где к пол-пятому утра перевозбужденный мозг отключился от усталости. Утренний звонок будильника благополучно отзвенел положенное, не выполнив свое предназначение - разбудить спящего.

Взбудораженный, злой, проспавший и голодный студент еле успел к началу второй пары. Одногруппник Влад немедленно сообщил по секрету, что его с утра обыскалась ну оооочень красивая девушка.

«Катя, - уныло подумал Никита.
– Блииин... Что я теперь скажу ей про ресторан?»

Парень окончательно пал духом и решил не идти на последнее занятие - благо, ожидалась философия. Катерина наверняка будет искать его после учебы - лучше им сегодня не видеться, а к завтрашнему дню, глядишь, и что-нибудь полезное в голову придет.

Он как в воду глядел. Ровно перед философией у него сильно прихватило живот, и первые полчаса были ознаменованы посещением уборной.

Сегодня был понедельник, и в повестке дня сразу после университета стоял спортзал. Бесповоротно плюнув на Канта, Ницше и иже с ними, Никита побрел на тренировки.

Это было серьезной ошибкой с его стороны.

Делая очередной перерыв между упражнениями, он поставил короткий гриф с незакрепленными блинами на стенд и нагнулся за бутылкой с водой. Левый локоть скользнул по грифу, железо качнулось, и тяжелый груз слетел вниз. Прямо на запястье.

Вопль спортсмена был слышен, наверное, на соседней улице. Рука мгновенно опухла и посинела в месте ушиба. Кляня на чем свет стоит свою невезучесть, собрав все ведомые ему нецензурные слова, Никита пошел на остановку. До ближайшего травмпункта было пятнадцать минут езды. Больница добавила колорита в ситуацию: конец очереди в кабинет, где принимал врач, находился на улице.