Своих практикантов мастер от поездки на сельскохозяйственные работы отстояла. Но зато в колхоз в тот год отправился Алексей Воронцов. Поехал он, надо сказать, без особой радости, даже не предполагая, что поездка станет судьбоносной.

Практика тем временем подходила к концу. Боря Черенков и его подопечные решили отметить завершение совместной двухмесячной работы. Купили четыре бутылки водки "Русской" по пять рублей тридцать копеек. Килограмм вареной колбасы за два двадцать. Пару банок рыбных консервов "Минтай в масле" по тридцать пять копеек. Буханку хлеба. И пару бутылок лимонада. Оказалось, что пить водку не запивая, могут не все. Итого: уложились в четвертак - двадцать пять рублей.

– Обалдеть!
– произнес Василий Пастухов.

– В смысле, обалдеть?
– не понял Боря.

– Я за такие деньги у себя в колхозных мастерских неделю работал, - пояснил Василий.

– Привыкай, - сказал Боря.
– Если все нормально будет, станешь за неделю столько же зарабатывать, сколько у себя за месяц.

Собрались в комнате у Олега, благо соседи на тот момент отсутствовали. Нарезали колбасу, хлеб. Вскрыли консервы. Откупорили бутылки с водкой и лимонадом. "Маханули" по первой под традиционный "гагаринский" тост: "Поехали!" А затем, почти сразу же и по второй. Оживились, почувствовав первое опьянение.

– Как думаешь, Боря, - спросил Шамиль, - получатся из нас шахтеры?

– Как бы вам сказать, - уклончиво произнес Боря, - чтобы никого не обидеть.

– Да уж говори как есть, - сказал Олег.

– Ну, ладно, - согласился Боря.
– Вы сами этот разговор завели.

Он посмотрел на Шамиля.

– Ты точно будешь, - сказал Боря.
– Вы татары народ упрямый. Выучишься на ГРОЗа или проходчика, женишься, обживешься здесь.

Потом он посмотрел на Василия и произнес.

– Ты, Вася, не обижайся, но ты тут не задержишься. Поработаешь маленько и уедешь к себе в Тамбов.

Василий ничего не ответил. Боря обратился к Олегу.

– А вот про тебя ничего не могу сказать. Может быть, ты и станешь шахтером, но у нас, скорее всего, тоже не задержишься.

– Куда же я денусь?
– спросил Олег.

– Не знаю, - ответил Боря.
– Сорвешься куда-нибудь отсюда. За подругой какой-нибудь, за "длинным" рублем, да мало ли еще за чем. "За туманом", как в песне поется.

Все помолчали, обдумывая услышанное.

– Ладно, пацаны, не берите в голову, - сказал Боря.
– Возможно, я ошибаюсь. Время покажет. А пока давайте выпьем.

Как показало время, Боря оказался прав на сто процентов.

После второй бутылки потянуло на воздух. Сложили в пакет оставшуюся закуску. Распихали по карманам пиджаков бутылки с водкой, и вышли на улицу. Бродили по поселку, пока не оказались в гараже у какого-то Петра Андреевича - знакомого Бори Черенкова, работавшего на шестом участке машинистом комбайна. Стаканы расставили на капоте "Жигулей". Петр Андреевич охотно выпил за Бориных учеников, за их будущие успехи в шахтерской жизни.

– Я тоже когда-то, как и вы лес таскал, - говорил он.
– А теперь машинист горных выемочных машин шестого разряда. Нас таких на шахте по пальцам пересчитать.

– Да ну!
– не поверил Вася Пастухов и вопросительно посмотрел на Борю.
– В самом деле?

– Да, - подтвердил Боря.
– На бригаду один человек. Специально по ремонту комбайна. Да еще и не в каждой бригаде есть. Обычные комбайнеры по пятому разряду работают.

Олег, Шамиль и Вася с уважением посмотрели на Петра Андреевича.

– А начинал, как и вы, - рассказывал тот.
– Двадцать лет назад. Только тогда это называлось не горнорабочий подземный, а доставщик-такелажник. А еще нас звали "лесогонами".

– Почти, как коногонами, - произнес Боря.

– Почти, - согласился Петр Андреевич и спросил.
– А ты что думаешь коногоны это такая уж древность? Я конечно на нашей шахте коногонов уже не застал. Но последних лошадей в Кузбассе из шахты вывели не так уж давно - всего лишь восемь лет назад. В семьдесят четвертом году, на шахте "Северной" в Кемерово.

– А ты откуда про это знаешь?
– спросил Боря.

– У меня там дальний родственник работает, - ответил Петр Андреевич и продолжил свои воспоминания.
– А лесу тогда в шахту гнали уйму. Целые составы с лесом на путях возле шахты стояли. Ведь лавы в основном деревянные были. Комплексы и комбайны только появлялись. Уголь на "отпалку" брали, на лопату. Взрывник лаву "отпалит" и наваливаешь уголек на привод. Двадцать тонн норма в смену на навалоотбойщика. А крепить сколько приходилось. И все лесом, лесом. Забойная крепь, посадочная. Костровая, органная. Сейчас "органку" только на нижнем сопряжении пробивают, а тогда по всей лаве перед посадкой кровли. А общая посадка это еще та штука. Кто знает - тому объяснять не надо. А кто не знает - тот не поймет.