Сбежал, не мог находиться с ней под одной крышей. Бесцельно бродил по дому, в котором прошли его детство и юность, не мог сосредоточиться ни на одной мысли - ворохи докладов и прошений, принесенных по его приказу в библиотеку, так и лежали впустую.

За весь день даже не заглянул в бумаги - и мимо библиотеки прошел только раз. Там неподалеку был коридор; оказавшись в нем, ощутил пряный, тревожащий запах погребальных курений. Но в доме все были живы... и все-таки словно невидимый дымок струился из-под закрытой двери, за которой полгода назад пролилась кровь, много крови...

Больше не заглядывал в то крыло, а под вечер пришел Ариму.

Он враз почернел и ссохся.

– Вернемся завтра, - сказал Кэраи.

Теперь в обоих домах не будет покоя.

Не обращался к Ариму с поручениями два дня, вообще не заговаривал, словно и не замечал, но и не отсылал от себя.

Затем - был поздний вечер, и Ариму зажигал лампы в комнате и одну свечу на столе - все же спросил:

– Она что-то сказала?

– Нет, ничего.

– Хватит врать, - такая тишина наступила, что, кажется, было слышно, как потрескивают горящие фитили.

– Она сказала, господин, что слухи все равно поползли, их уже не удастся сдержать. Что когда мертвые возвращаются, это не сулит живым ничего хорошего. И что ваш Дом теперь всегда будет отмечен убийством - жены одного и родственницы другого.

– Ей позволили все это сказать?

– Я не решился...

– Понимаю, ты помнишь, кем она была.

Прикрыл глаза, но пламя свечи все равно плясало перед ними.

"Когда мертвые возвращаются..."

Глава

Когда Рииши в третий раз навестил дом Аэмара, ему впервые после встречи на кладбище довелось поговорить с Майэрин наедине. Этого не полагалось, но госпожа Аэмара, спохватившись о чем-то своем, поспешила в дом из убранной для гостей беседки, и служанку с собой прихватила.

В таких беседках принимали посетителей, которые предпочитали больше времени провести в саду, чем под крышей. А в стены этого роскошного дома он сам не стремился.

Майэрин была тише обычного, и еще более сосредоточенная. Лицо стало едва ли не прозрачным, а глаза совсем огромными.

Как только хозяйка покинула беседку, Рииши и Майэрин вышли тоже. Не хватало еще, чтоб потом начали плодиться какие-то слухи.

Брели по сырой аллее; искусно тут все было устроено, даже сейчас, когда все выглядело темно-промокшим, а остатки снега стали серыми, сад радовал глаз.

Им всегда было, о чем поговорить - о прочитанных книгах, о войне, о делах человеческих. Личное далеко обходили стороной. Обычно, но не теперь - смысл тянуть?

Остановился под деревом. Синица зацвиркала над головой, сбивая с мысли, и он снова пошел вперед. Назойливая птица следовала за ними. Ну нет, раз собрался...

– Выходите за меня, госпожа Майерин, - и добавил с грустной полуулыбкой: - теперь я, как глава Дома, сам имею право просить об этом вашего дядю, если вы согласитесь.

– Я...
– она помолчала, не сбившись с шага, по детски потерла переносицу.
– Можно, я буду искренней?:

– Разумеется.

– Сейчас я всего боюсь и ни в чем не уверена. Но я благодарна, и если вы... ведь наши отцы были противниками, почти врагами.

– Сейчас это не имеет значения. А может, и раньше бы не имело.

– Но как же...
– она прикусила губу.

– Об этом не мне судить. Только что бы ни оказалось, вы ни к чему не причастны.

– Тогда я еще спрошу, вы позволите?
– теперь она остановилась, разглядывая камешки под ногами.
– Я знаю, что сорвалась ваша свадьба. Вы... любили ту девушку?

– Я уважал ее, и сейчас это чувство не изменилось.

– А меня вы жалеете?

– Раньше так было. Но теперь испытываю все большее восхищение.

Она по-прежнему не поднимала головы, но медленно пошла, придерживая скользкий шелк, норовивший соскользнуть с волос. Рииши уже выучил этот ее жест. Заколкой бы пристегнуть, но не делает так почему-то. Зато другое делает, не столь очевидное - спрашивает и отвечает с почти непозволительной прямотой. С каждым разговором все более странным казалось - неужто и впрямь перед ним сестра Кайто, легкомысленного, самовлюбленного? Тори Аэмара, напротив, был весьма умен, но уж чего, а прямоты за ним не водилось.

– Я согласна, - сказала она.
– Постараюсь быть вам хорошей женой.

**

Мужская половина Дома Аэмара была пуста, и занавеси висели траурные - небеленый холст. Но траур закончился, и женскую половину украшали занавеси нарядные, в вазах стояли цветы из оранжереи. Понемногу все оживало, словно после зимы. Сестры уже смеялись, особенно младшая. Мать пока еще не улыбнулась ни разу, но... у нее были причины для этого.

Майэрин вертела в пальцах кроваво-алый цветок гибискуса, еще дрожала после разговора с матерью - а та до этого говорила с Рииши, дала предварительное согласие на брак дочери.