Титания при виде этой улыбки поняла, что в этот раз победила.

– Вот видишь? Всегда лучше дать истинной любви идти своим путем.

Оберон стал обычного роста, скрестил могучие руки на груди.

– Это ты так говоришь, моя милая королева. Но скажи… ты уверена, что смертная

дева любит моего капитана?

Он посмотрел на безымянного фейри, пока говорил. Фейри снова поклонился, его

бледное лицо начало возвращать цвет.

– Я не знаю чувств моей дорогой Элианы, великий король, - сказал он. – Но надежда

есть.

– Надежда, надежда! – фыркнул Оберон. – Чем поможет надежда в отношениях с

женщиной? – он опасно усмехнулся, и это было почти так же жутко, как его гнев. – Вот,

что я скажу, хороший капитан и хитрая королева… я заключаю с вами сделку. Пак сказал,

что осталась одна ночь этого смертного бала. Это правда?

– Да, мой король, - сказал безымянный фейри.

– И он рассказал, что ты, любовь моя, мешала смертной деве встретиться и

потанцевать с красивым смертным принцем. Это тоже правда?

Титания пожала плечами.

– Это легко устроить.

– Тогда откуда нам знать, что она не любит его, одного из своего вида, больше, чем

фейри?

Титания и капитан не могли ответить. Оберон рассмеялся, когда они переглянулись.

– Сделка такова, - сказал король. – Если ты, Титания, согласишься не вмешиваться

никакой магией, то я позволю капитану посетить последнюю ночь бала. Если смертная

дева выберет его, а не принца своего вида, то я позволю привести ее ко двору, - он гордо и

опасно улыбнулся, его глаза хитро блестели. – Все согласны?

– Да, мой король! – ответил тут же капитан.

Титания не спешила отвечать. Она смотрела на мужа, пытаясь разгадать, что он

скрыл. Она играла против него часто, и она знала, что ему опасно верить. Еще и

ограничение ее магии! Сделка была жестокой.

Вдруг она снова улыбнулась… и от этой улыбки Оберону стало не по себе.

– Я согласна, дорогой король, - сказала она и, встав на цыпочки, поцеловала его

твердую щеку. – Я соглашаюсь на твои условия.

– Ха! – король оттолкнул ее, вскинув бровь. Обратившись к капитану, он сказал. –

Что ты ждешь? Иди уже!

Безымянному фейри не нужно было приказывать дважды.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Стеклянные туфельки

Золотое платье было готово.

Портнихи развернули его на ковре в ее спальне, и Элиана хотела закрыть глаза. Это

было слишком! Слишком богато, слишком блестяще! Портнихи пришили на рукава

рубины и карбункулы, а на юбки – много оборок. Юбка открывалась спереди, показывая

слои бежевых складок, по их краям золотыми нитями были вышиты цветы и птицы. Ткань

была богаче лучшего шелка, ведь это была ткань фейри из нити фейри.

И она, дочь мельника, будет в этом?

– За работу, - сказала главная фрейлина. Ее помощницы кивнули с мрачным видом, и

Элиана оказалась в их центре. Как-то они должны были превратить простушку в

принцессу до начала бала! Элиана последний раз отчаянно посмотрела на Марту, которая

улыбнулась в ответ, и сдалась.

В суете странных, но продуманных приготовлений – ароматных ванн, гребней и

духов, шпилек и чулок и прочем – никто не заметил даму в темном капюшоне, которая

появилась в углу комнаты. Она посмотрела из-под капюшона и улыбнулась от

увиденного, а потом огляделась в поисках чего-то важного…

Ага! Вот они.

Она тенью прошла к столику, где стояли туфельки с золотыми лентами, ждущие

ножки дочери мельника. Они были красивыми, подходили к шикарному платью.

Но они не могли сравниться с туфельками, которые дама в капюшоне вытащила из-

под плаща.

– Никакой моей магии, - прошептала Титания, заменив туфельки на столе своими,

сияющими. – Но он не говорил о магии других, верно? Тут он прогадал!

Чувствуя себя феей-крестной из старых сказок, Титания ускользнула, оставив

работу, которую так бережно делал по ее приказу капитан фейри.

Изящные хрустальные туфельки из слез смертной девы и фейри.

* * *

– О, небеса! А это откуда?