флюгер верно работает. Что-то есть под башенкой-то, есть! Руда тяжелая какая,

металл магнитный, ртуть?"

Яков Вилимович застегнул фуфайку, потуже перевязал халат. Сыро в

подвале. А у него подагра... "И император Петр ею страдал, и Македонский.

Хм, говорят, что подагра, как и эпилепсия - болезнь титанов".

Дверь. Он сделал её сам по ньютоновым чертежам. Верней, по рисункам

старых мистиков, что показал Исаак. Называлась она у них "Воскресение". А

ему и нужно воскрешение за этой дверью! Снова изображения черепа, двух

костей, циркуля, угольника... Надпись "IEHOVA". Дверь в форме

равнобедренной трапеции с секретцем знатным. Изготовлена их меди, серебра

и разнообразных минералов в инкрустациях.

Яков вошел, достал из кармана халата ключ, открыл шкаф. Шкаф тоже

особенный. На двери герб философского камня: лев, волк и дракон,

пытающийся проглотить свой собственный хвост. Граф аккуратно достал

волшебные коробочки, склянки, бутылки, обтёр с них пыль и направился

обратно в лабораторию. "Хранилище мое, жди меня!" Генерал пошел наверх,

31

руки и колени предательски дрожали. Бережней, не спеша, шаг за шагом...

"Что за ноги там, в окне? Кольнуло в сердце. О, Боже! Да это Франц, садовник!

Нервы никуда... а Дело нужно будет сделать спокойно. Воскрешение - дело не

суетное".

Восемь утра. Солнце встало, утро теплое, доброе. Граф вышел во двор,

снял теплый халат, сел в кресло на небольшой террасе. Франц уже направился к

озеру, вокруг которого густо рос папоротник. Брюс специально пять лет назад

отвел возле озера мелководную заводь, насадил папоротник. Тот впоследствии

густо разросся вокруг всего озера, чему Яков Вилимович был рад. С листьев

папоротника в апреле-мае Агриппа и многие другие алхимики рекомендовали

собирать росу - важнейший элемент в Великом Делании. И Священное писание

сказует: "Да благословит Господь землю его вожделенными дарами неба,

росою...". И на картинах средневековых алхимиков буквально изображена

процедура сбора росы в чаши. Яков вспомнил цитату из одной старинной

книги: "Наша роса, наша материя - это небесное, семенное, чистое, волнующее,

девственное, космическое". Сначала он собирал росу сам, а теперь Франц

утром собирает множество склянок с жидкостью, сливает, а под вечер

расставляет их обратно.

– Франц!
– окликнул садовника Брюс, - Собирать росу для меня больше

не нужно.

Он встал из кресла и пошел вдоль главной аллеи. Теперь он размышлял о

Елизавете Петровне, дочери Петра Первый. Он полагал заранее ещё при

восшествии на престол Екатерины, что начинания Петра Алексеевича

Державнейшего пойдут прахом. Екатерина и опиралась-то на старую

петровскую гвардию: А.Д. Меншиков, П.А. Толстой, П.И. Ягужинский и

Феофан Прокопович. Но что она ведала? Предавалась празднествам слишком, а

Алексашка с Петром Вторым, совсем юнцом, заигрывать стал, дочь свою

Марию "подкладывать". По этой же дорожке прошёл князь А.Г. Долгоруков со

своей Катенькой. Ну и докатились. Сначала Меншикова с семьей в Сибирь,

32

потом и других, всю компанию интриганов. Ладно хоть за Глинки, которые

купил у Долгорукова сразу деньги сполна отдал. Не хотелось бы умирать

должником. Но и дождаться воцарения своей любимицы, умницы и красавицы

Елизаветы, не судьба, видать. Что ж, во всяком случае, он-то, Яков Вилимович,

вовремя подал в отставку. Не хотел участвовать в политической игре. Да и

возраст не тот, силы не те, а, главное, хозяева России не те. Вот наградила

Екатерина "фельдмаршалом" и... забыла. И все забыли. И Слава Богу!

Можно ли считать позицию этакую отступничеством? Вряд ли. Да,

человек он мягкого, вернее, спокойного нрава. Ни честолюбием излишним, ни

завистью, ни жадностью не обременен. Кроме того, он - лютеранин, на рожон,

как русские, лезть не любил! А убеждения свои отстаивал бесстрашно. И

воевал геройски. Главное - не воровал! Алексашка Меншиков недолюбливал.

Взаимно. Он, светлейший, хоть и дразнился, показывая длинный нос Якова

Вилимовича, побаивался: вдруг порчу какую наведёт.