Просторная светлая комната, выбранная Майком, нагоняла на меня тоску. Я могла только лежать в постели и думать о следующих четырех месяцах, которые мне предстояло провести в Реймонде — городе, полном ненавидящих меня людей.

Чтобы не сойти с ума, я решила ходить в школу и продолжать жить. После первого же занятия Итан поймал меня в коридоре и затащил в пустую аудиторию. По выражению его лица было понятно, что он заметил мои синяки и хромоту.

— Что случилось? Где ты пропадала две недели? — встревоженно спросил он, едва я устало опустилась на первый попавшийся стул.

Я смотрела на Итана и осознавала, что страх, с которым я раньше оправдывалась перед ним, исчез. Той ночью я потеряла очень многое, в том числе и добрую часть своих чувств. Теперь сердитый Итан не вызывал у меня ничего, кроме легкого умиления.

— Я уезжала из города.

— Не верю, что ты могла уехать от покалеченного Лукаса.

— Такая уж я сестра. — Пожимая плечами, я ощутила отголосок боли в спине.

Итан смотрел на меня с недовольством. Я не знала, что еще ему сказать, а он все смотрел и смотрел на меня внимательным взглядом, словно мог прочесть мои мысли. Все, что у меня вызывал этот разговор — новый приступ головной боли.

— Джейн, что случилось?

Прикусывая губу, я поняла, как сильно устала от его упреков. Последние полгода Итан только и делал, что обвинял меня в отсутствии ответных чувств и странной тяге к чудовищу, которой он не понимал. Только сейчас я осознала, что мне не за что было перед ним извиняться.

— Это он сделал?

Я едва не закатила глаза. Удивительно, что после стольких событий мир нисколько не изменился.

— Конечно нет. Почему во всех моих бедах ты обвиняешь Нейта? Тебе не приходило в голову, что он не несет ответственности за меня?

Итан выглядел ошеломленным, а я только устало потерла ноющий висок. Хотелось поскорее убраться отсюда и вернуться в гостиничный номер. Мне опостылели постоянные необоснованные упреки.

— Я звонил к тебе домой, Майк сказал, что ты пока живешь в гостинице, — уже мягче сказал Итан. Я кивнула. — Могу я прийти? Поужинаем и все обсудим.

Как бы я не противилась разговорам, ужинать в одиночестве мне надоело больше, поэтому я согласилась. А когда вечером Итан объявился на пороге с китайской едой и вином, я больше не смогла молчать. Мне нужно было выплеснуть пережитое, чего я не могла сделать с Нейтом.

Тяжело было говорить и вспоминать. Даже после всего случившегося правда не укладывалась в голове. Говорить о жестокости отца, бесчувственности сестры и безумии Ридда было так сложно, что горло сжималось от боли. Итан слушал молча, не перебивал. Я рассказала ему даже о связи Мартина с семьей Сноу, но вряд ли смогла бы описать события той ночи в спортзале. Голос отказывался продолжать, память намертво запечатала эти воспоминания.

— Это Ридд избил Лукаса? — переспросил Итан. На его лице проступило отвращение.

Я не могла говорить о брате, ведь за неделю улучшения не случились. Он все еще находился в искусственной коме, которая защищала его от страданий. Майк говорил, что так даже лучше, но я едва представляла своего брата в таком ужасном состоянии.

— Ридд угрожал всем нам, и я решила положить этому конец, — сказала я, глотнув вина. По рукам прошел мороз, когда я припомнила вкус его крови.

— Ты… ты, что?..

— Нет, не смогла.

Итан с облегчением выдохнул, перевел взгляд на мерцающий от тысяч огней город. Единственное, что было хорошего в этой спальне — роскошный вид с балкона. Я от души наслаждалась Реймондом, понимая, что это, возможно, были мои последние месяцы здесь.

Пока я смотрела, Итан протянул руку через стол и накрыл мою руку своей ладонью. Я улыбнулась ему с благодарностью и вдохнула теплый воздух. Очень скоро должна была наступить весна.

***

Ханна снова дулась. Не удивительно, ведь я исчезла почти на две недели, а когда вернулась ничего не рассказала. Подобное Ханна сочла наихудшим оскорблением и наказала меня двумя днями молчания.

Как-то само собой все наладилось. Конечно, если не считать травм Лукаса, ссоры с матерью и неоднозначных отношений. Хотела бы я сказать, что моя жизнь разрушилась, но со мной все еще был Майк, друзья и Нейт.

В один из апрельских вечеров, которые я от безысходности проводила за учебниками, в номер постучал Майк. Я удивилась шампанскому в его руках, но пачка конвертов все прояснила.

— Открывай. Я закажу ужин и сразу отпразднуем, — с воодушевлением скомандовал он, вручая мне письма.

— Ты так уверен, что меня приняли? — с сомнением спросила я.

— Конечно. — Майк посмотрел на меня так, словно я ляпнула глупость.

И он не ошибся. Меня приняли в университеты Атланты и даже Лос-Анджелеса. Но чем больше я рассматривала письма, тем сильнее убеждалась в том, что не смогу уехать. В Реймонде мне было так спокойно, даже несмотря на все страданиях последних месяцев.