Я смотрела на Ридда и понимала, что жить оставалось недолго. Но теперь я хотя бы знала, за что умираю.

— Ни Нейт, ни Эмма тебя не защитят. Здесь только я и ты, — напомнил Ридд, возвращая себе самообладание.

У меня вырвался дикий вопль, когда настиг очередной удар. Ридд схватил меня за ногу и швырнул через зал. Я мучительно больно ударилась об пол, проскользнув еще несколько метров. Я вновь не могла дышать, пальцы судорожно заскребли по груди. Что-то холодное коснулось ладони.

Кольцо. Подарок Нейта.

Воспоминания о Нейте заставили меня открыть глаза. Ридд медленно приближался, на его лице застыла глумливая улыбка. Я чувствовала, как вместе с болью в груди бушует ярость. Злоба придавала мне сил.

Я представила, как его сердце сжимается, как лопаются сосуды, разрываются нервы. Я почти чувствовала на языке привкус его крови. Мне хотелось стереть эту ухмылку с его лица, заставить его страдать, задохнуться от боли.

И это сработало. Ридд все еще улыбался, когда схватился за грудь и закричал. Он упал на колени, начиная раскачиваться и яростно вопить. Все его тело вздрагивало.

Я улыбнулась про себя, в голове родился новый план. Безумный план заставил меня встать, опираясь на стену. Страх и потрясение на лице Ридда быстро сменились гневом, но я уже не боялась.

Ноги не слушались меня, я почти не чувствовала рук, голова опустела. Но оторвав ладони от холодной стены, я пошла вперед. Ридд широко улыбнулся, наслаждаясь моей борьбой.

Я вдруг решила: победить или умереть непобежденной. Дрожащими руками я сорвала цепочку с шеи, сжала кольцо в кулаке. Кожу обожгло ледяным холодом металла, и это отрезвило меня. Холод и оборотни — вещи несовместимые.

По виску стекало что-то горячее. Взгляд Ридда на миг обратился к моим волосам.

— Ты превосходно пахнешь, — сказал он звучным шепотом и потянул носом воздух. — Чем-то пьянящим…

Я остановилась в пяти шагах от него, продолжая смотреть в глаза своему убийце. В них осталась только жажда мести, отблеск луны делал этот взгляд еще безумнее.

Лучи света падали на пол между нами, и вглядываясь в это сияние, я забывала обо всем, что когда-либо связывало меня с понятием «человек».

Обратиться в волка я не могла, но думать, как волк, вдруг показалось делом привычным. В груди вспыхнуло знакомое желание, которое я всеми силами сдерживала многие месяцы.

В любой другой день я бы сопротивлялась, но сейчас полностью поддалась этому чувству, позволяя заполнить себя звериным гневом до самых кончиков пальцев. Я не видела перед собой человека — только жертву.

Какая-то неведомая сила заставила меня броситься на Ридда. Только неожиданная молниеносность моей реакции отвлекла его, и мне удалось повалить оборотня на землю. Пол под нами треснул. Я занесла кулак с цепочкой, глаза Ридда следили за ним…

Я чувствовала, что горю. Во время обращения этот огонь был моим врагом, теперь же — помощником. Мы действовали сообща и шли к одной цели — убить жертву, заставить ее чувствовать боль, страдать.

Я начала понимать правила этой игры.

Жертва дрожала. Я знала, что эта дрожь вызвана яростью, а не страхом, но все равно испытывала наслаждение. Моя сила превышала ожидания противника. Вызывала раздражение, будоражила кровь.

Все инстинкты собрались воедино. Вся сила, которую я имела, возросла стократ. Ничего не имело значения, я забыла истинные мотивы своего желания, оставалось только стремление убить.

Я приказала кольцу обездвижить его, заносила кулак снова и снова, пока Ридд уже не мог улыбаться. Прижимая его к полу, я чувствовала превосходство и наслаждение. Никогда бы не подумала, что убийство может приносить столько удовольствия.

Мысли выветрились из головы, только кровь пульсировала в висках. Когда он перестал сопротивляться, а лицо превратилось в черное месиво, я положила ладонь ему на грудь.

Я чувствовала, как жизнь мечется внутри него, как трепещет каждая клеточка его тела в ожидании смерти. Его страх вызывал у меня только улыбку.

Я представила, как легко будет вонзить руку в его грудь, каким мучительно сладким будет ощущение его сердца в моей ладони. Если я позволю себе, я могу вырывать его, дать возможность черной крови оросить блестящий пол. Я вообразила, каким теплым и сладким его сердце будет на вкус, какой долгожданной окажется месть, каким удивительно приятным чувство насыщения.

Вкус его плоти уже чувствовался на моих губах. Поддаться искушению было так заманчиво легко, но запах «фольксвагена» вырвал меня из безумия. Взгляд прояснился, я четко увидела разбитое лицо Ридда, его разорванные губы, оборванную до кости кожу на скуле, опухшие веки.