Толпа медленно проплывала мимо на фоне серого моря и леса мачт. Моряки, торговцы, шлюхи, воры, убийцы, приезжие ротозеи. Как же Баэльт их ненавидел. Каждый из них вносил свою лепту превращения города в бездну беззакония и несправедливости.

А ещё они торговали, орали, смеялись - в общем, создавали много шума.

Сплюнув, он поплотнее укутался в плащ и опёрся на стену. И эти вездесущие торговцы. Обложились ящиками и бочками, вытянулись в длинную линию вдоль стен складов - и орут как умалишённые.

– Рыба, свежая рыба!

– Креветки! Вкуснейшие креветки!

– Места на корабле до Карна! Недорого!

Вопли, вопли, вопли.

Вот потому- то он и не любил без дела бывать на пристанях.

Эта часть города находилась в суматохе круглые сутки. Лишь ночной ливень разгонял толпу.

Чьи- то маленькие руки впились ему в подол плаща, и он лениво повернул голову.

– Подайте на хлеб, милостливый господин,- на него из переулка смотрели большие детские глаза. Девочка со спутанными длинными волосами, одетая в невесть боги что.

– На хлеб,- хмыкнул Баэльт. Кивнул.

Ещё одна несчастная жертва всепоглощающего города.

Баэльт со вздохом выудил из кармана две монеты и протянул ребенку.

Девчушка с тусклой улыбкой на лице приняла их.

– Пусть боги укроют вас своей милостью от бед!- пропищала она и резво скрылась во тьме переулка. Баэльт смотрел ей вслед, пока она не скрылась за поворотом.

На что ты их потратишь, дитя? Плакт? Пиво? Быть может, отдашь громиле, что по ночам не позволяет другим беднякам задирать тебе подобие юбки?

Или, что совсем уж невероятно, действительно на хлеб?

Не его, Баэльта, дело. Он просто сделал то, чего в своё время никто не делал по отношению к нему.

Каждый в Веспреме умирал от равнодушия. Стражи, Торгового Совета, цехмейстера - не важно. Конечно, на вид тут было довольно много живых.

Но можно ли назвать кого- либо живым, когда это кто- то - лишь пустая оболочка с мёртвой душой внутри?

– Мне показалось, или ты действительно только что дал попрошайке милостыню?- голос раздался из того переулка, в котором только что скрылась девочка.

– Леонард,- Баэльт мрачно поприветствовал черноволосого жилистого человека с длинными висящими усами.- Я долго ждал тебя.

– А я долго шёл сюда,- юстициар стал рядом с Баэльтом, бесстрастно изучая толпу.- Хорошее место ты выбрал. Стоишь тут, опираясь на стену. И кажется, что за тобой стоит весь город.

– Ты узнал?- бывший юстициар не был настроен на долгие разговоры.

– Да, узнал,- Леонард недовольно сморщился.- Все, кто ранее охранял цех нидрингов- кузнецов, исчезли из города. Двое - бросив семьи.

– Ка- ак интересно,- протянул Баэльт, потирая щетинистую щёку.

– Да. Так это теперь называется,- Леонард отник от стены и направился к лотку с жаровней, где какой- то бородач жарил и продавал мясо. Баэльт недовольно скривился.

Вскоре Леонард вернулся, неся несколько палочек с насаженными на них кусками мяса.

– Поешь хоть,- он настойчиво протянул Баэльту одну из палочек.

– Спасибо,- тихо проговорил бывший юстициар. Пахло до неприличия вкусно. Когда он в последний раз нормально ел?..

– Ребята интересовались, как ты,- Баэльт зло глянул на него. Однако Леонард осторожно стягивал зубами кусок мяса, не обращая внимания на мир вокруг.

– А по мне не видно?- прошипел Мрачноглаз.

– По тебе никогда нельзя сказать, как ты,- Леонард раздражал его. Никаких эмоций, никаких стремлений. Просто выживающий в Веспреме человек. Ни шагу без приказа, ни шагу без необходимости. А теперь задаёт такие вот вопросы.

– Так что передать ребятам?- с набитым ртом поинтересовался юстициар.

– Не знаю,- мясо оказалось горячим и вкусным. Чуть островатым, но так было даже лучше. Даже странно. Обычно все эти лоточники - обманщики и уроды.- Серьёзно, Лео. Не знаю.

– Выглядишь ты, надо признать, плохо,- равнодушно и отстранённо произнёс Леонард.- И дело у тебя не очень. Ты же знаешь, что нам запретили влезать в эту историю с Рибуром?

– Теперь знаю,- Баэльт нахмурился.- Эрнестовых рук дело?

– Неа. Фервен.

– Фервен,- зло кивнул Баэльт. Проклятый Городской юстициарий, глава юстициарской службы. Жалкое подобие фэйне с обожжённой рожей.- У него были поводы?