– Да, хорошо, – кивнула Мария и снова судорожно, с трудом сглотнула. Она снова припомнила то ощущение, которое испытала в руках Рашингавы. Пожираемые заживо наверняка испытывают в тысячу раз больше боли и ужаса, но от этого впечатление не изменилось.

Но вот первый поцелуй был хорош. Почему потом всё так сильно переменилось?

– Слухи всё равно распространились, – осторожно сказал герцог Нинио, медленно подходя к отцу и останавливаясь в трёх шагах. Взгляд Рашингавы обращён к ночному Ньону. Со смотровой башни верхнего дворца предела вид изумителен. Городская стена отстоит на пять с четвертью тысяч шагов, но столица всё равно хорошо видна с этой точки.

Только что Рицке сообщили о самоубийстве одной из полнокровных. Она приходилась правнучкой принцу. И звали её Миранда. А Нинио так некстати вырывал его из пучины мыслей о случившемся.

– И?

– Император прямо сказал, что хочет видеть её, – сказал Нинио. – Ту девушку. Такие случаи всегда вызывают любопытство.

– Да, – только и сказал Рицка, сообразив, о чём речь. О Циннии Марии.

Беспросветно. Хоть бы одна хорошая новость. Но ничего не происходит в соответствии с желаниями.

Первый герцог вздохнул и почти неслышно двинулся в сторону, но не ушёл.

Молчание.

– Нинио, – позвал Рашингава своего сына, медленно оборачиваясь.

– Я здесь, – донеслось из самого тёмного места.

– Чего бы ты хотел?

Нинио ответил не сразу:

– Хочу, чтобы ты перестал называть меня тупицей.

– Я уже давно тебя так не называю.

– Ты уже давно вообще никак меня не называешь.

– Хм. Считал, между нами идеальное взаимопонимание, не требующее слов. Ты – первый герцог.

– Я просто подстраиваюсь.

– И делаешь мне этим огромное одолжение. Я ценю это. Давай держаться такой формы и впредь.

– Хорошо, если тебе так нравится. Но теперь, полагаю, моя очередь спрашивать, чего бы ты хотел.

– Мои желания просты и понятны. Я хочу получить в полное владение ту девушку. Собственно, для того, чтобы снова зарываться в расчёты с прежним увлечением.

– Ты потерял свою страсть к открытиям?

Рицка признал это:

– Она угасла.

Оба перевёртыша некоторое время молчали. В голове Нинио смутно обозначился план.

– Однако, дорогой мой, – продолжил Рашингава, снова повернувшись к городу. – Это пройдёт. Если ты надеешься, что я возьмусь за меч и буду им размахивать, поменяв образ действий из-за твоих мелких интриг, то могу сказать только одно – я не поведусь. И более того, если ты попытаешься воспользоваться моим нынешним состоянием, я отправлю тебя в наёмники к одному из принцев, чтобы ты удовлетворил свою жажду сражений в их пределах.

– Понимаю, куда ты клонишь. Но я не настолько туп, чтобы затевать войну ради войны.

– Отлично, если ты понимаешь это. Наш хрупкий мир… хорош.

– Да. А как быть с девушкой?

– Ничего не предпринимай. Позови мне всех моих дочерей. Мы выберем ту, которая сделает всю работу.

Нинио отошёл, чтобы отдать инуэдо приказ и снова вернулся.

– Я могу что-нибудь сделать?

– Если хочешь.

– Я хочу помогать тебе, ты знаешь.

– В тех делах, в которых не надо думать головой? Ну, дорогой… ты как всегда… Нет, если ты действительно хочешь… узнай всё о графе Левенхэме. Мне нужно взять его в тиски так, чтобы он принял мои условия. Это не должно касаться Циннии Марии, понял?

– Да.

– И сделай всё очень быстро. Мне вдвойне не спокойно.

– Я сделаю всё до того, как сёстры соберутся у тебя в полном составе.

– Надеюсь.

Девчонки собирались долго. Так что у Нинио было предостаточно времени.

– Ну как? – встретил Рашингава подлетевшего сына.

– Ничего. Он как будто знал, что кто-то попытается его зацепить. Ни долгов, ни хвостов, ни слабых мест.

– Ты уверен? У тебя не было времени на дотошность.

– Думаю, найти что-нибудь можно, если постараться. Мне нужен будет доступ к слепкам с твоих летшаров.

– Ты получишь доступ. Но… жаль. Теперь придётся брать наглостью.

К принцу подошёл инуэдо:

– Пройдите в зал, Ри-эншин.

Рашингава пошёл на встречу с дочерями. И пока он шёл к возвышению в центре отведённого для собраний зала, шум и не думал стихать. Культура предписывает дочерям ту же почтительность, что и сыновьям, но, вырастая и превращаясь в серен, наследницы богатств понемногу начинают испытывать отца. Собравшиеся же в зале либо герарды, родившиеся в войну или после неё, и их немного, либо уже знающие себе цену серены, прилетевшие с отцом на Клервинд, либо совсем молоденькие результаты проекта "Полнокровные".