– Если так принято, то – ладно. В кабинет ему, да?

– Да. Я всё поставлю на поднос. Ваше дело – просто донести и поставить на стол.

Девушка, снаряжённая всем необходимым, удивила всех, поднявшись в воздух и довольно быстро, но идеально ровно держась, поплыла прочь.

– Ого, шоколад так ни за что не расплескается и не споткнёшься ни обо что… – протянула Фриндлей. – Жаль, мы все не чистокровные перевёртыши.

– Но, – возразила Апенене, – разве мне одной кажется, что в ближайшие дни мы так и будем сидеть здесь, а всю работу за смену будет делать она одна?

– Зато скучно точно не будет, – с деланным безразличием сказал Сануф. – Мне интересно, что ещё он прикажет ей сделать.

– Это опасно. Опасно и плохо, на самом-то деле, – покачала головой Фриндлей. – Граф всё-таки мужчина. Бывшая невеста неплохо поводила его за нос. Уязвила самолюбие. Прошло много лет, но он всё равно наверняка захочет отыграться на другой высокородной особе. Только вот с этой… совесть его не замучает.

– Верно, она же не просто не крылатая. Она перевёртыш, – согласился Сануф и засуетился: – Пойду-ка, проверю, как там у них.

Через четверть свечи Сануф вбежал бледный, с трясущимися руками, сел за стол, и торопясь, выпил всю воду из кувшина.

– Что там происходит?! – сгрудились все вокруг дворецкого.

– Я трус, – признался надтреснутым голосом Сануф. – Я не знаю как, но она пролила на него шоколад, и он сказал принести ему чистую… рубашку! Ну что он творит?! Я подумал: ладно. Она ему принесла, смотрю: не возвращается. Заглядываю, якобы спросить, что ещё принести, а там…

– Ну что? Что?

– Она его сама… сама…

– Сама… что! Говори же!

– Я должен был отпустить её или сказать что-нибудь, но я просто выслушал, что он мне сказал, и дверь закрыл.

– Так что же она сама-то?

– Переодевала его, вот что!..

– Что-о?! – мгновенно разъярилась Фриндлей. – А вот это уже разврат!..

И только экономка понеслась из кухни, как в неё влетела Луна. Снова в замечательном настроении, совершенно спокойна:

– Я пролила шоколад. Нужно ещё чашку.

– Вы так разбалуете хозяина, – строго сказала Фриндлей. – Он должен был переодеться в своей гардеробной. Она для того и нужна.

– О, понятно, – вдруг улыбнулась девушка-перевёртыш. – У нас, по сути, не существует гардеробных для высокопоставленных господ. Я не знала, простите.

– И постарайтесь делать всё аккуратнее, – продолжила поучать Фриндлей дочку принца. – Нельзя тратить время хозяина своими оплошностями.

– Понимаю.

– В этот раз просто поставьте шоколад на стол и уходите оттуда.

– Но там весь стол завален. Я лучше просто подержу поднос, пока он будет пить.

– И стоять там, как изваяние? Просто заставьте его чуточку прибраться.

– Убираться на столе? Вы с ума сошли?!

– А что, интересно, в этом такого? – опешила экономка.

– Отец бы за одну такую мысль в ссылку отправил. Это куда хуже, чем в еду плюнуть, поверьте.

Луна получила поднос в руки и снова поплыла к кабинету хозяина.

– Я же говорила, – негромко торжествуя, произнесла Фаруги. – Что у одних нормально, у других – страшно.

– Пока что тот факт, что она – перевёртыш, не слишком играет ему на руку. Но определённо спасает его жизнь, – проговорила Фриндлей. – Хотя… с какой стороны посмотреть…

Воцарившееся молчание прервала Апенене:

– Понятия не имею, как можно теперь объяснить этой леди полный смысл того, что делает хозяин.

– А надо, – опять качала головой Фриндлей. – Лучше бы он женился на этой леди, чем сделал то, к чему стремится.

– А если ты ещё раз сделаешь это, – Агвельт указал пальцем на шею экономки, – твоя голова отвалится.

– Что сделаю?

– Ты качаешь головой всё время с тех пор, как пришла сюда эта леди.

– Дело-то серьёзное. Вдруг она сожжёт наш дом, как её папочка – Хорнитэль? Темперамент-то огненный!.. Я и у себя слышала их крики, когда она пришла.

– Но кто-то должен быть там, на случай пожара, – сказала Мария, имея в виду место возле двери в кабинет. – Или убийства.

– Я больше не пойду, – покачал головой Сануф. – Я всегда считал себя высокоморальным существом. За исключением подслушиваний. Но… Но эта ситуация… Не пойду, нет.

– Хорошо, – встала Мария, – я пойду. Чувствую некоторую ответственность за неё. К сожалению. Не хочу, чтобы мне пришлось встречаться с самим Рашингавой и торговаться за бедняшку-леди.

– Не хочешь видеться с ним? – переспросила Апенене. – Ты же говорила, он милый.