Годы, годы, будьте вы прокляты, лучшие годы мои! Они не отпускают меня туда, где по делам своим давно заслужил я место. Мне казалось тогда, что я несчастнейший мальчик на свете. Я прощался. Со Снежиком. Даже спал в конюшне! Ну... Мила была резко против его присутствия в общей комнате, и мне пришлось перебраться к нему. Я поклялся ему и себе, что друга не постигнет участь сказок, возков, жакетов и других дедовских подарков! Я никому его не отдам! Никому! А утром к нам пришёл Наджер. Он поклялся мне, что не позволит отцу увести Снежика, когда я буду учиться в колледже, они будут ждать моего возвращения. Но я должен понять - побери всё банши! Я буду учиться в колледже! В другом мире, в другой жизни, где их просто не может быть!

Я понял его и просто заревел у него на плече. Я прощался с ним, любимым наставником. С приятелями, ставшими мне вдруг роднее братьев. С замком, садом, рекой, даже с пасекой! Не могу вспоминать себя без улыбки - я упивался своим несчастьем, терять стоит хотя бы для того, чтобы полностью почувствовать свою любовь. Оказывается, что прощаться навсегда довольно приятное, волнительное занятие. Особенно с девочками, которые мне всегда нравились. Я приезжал на белоснежном коне, дарил им на прощание полевые цветы и яблоки, даже мёд! А они целовали меня в щёку! Именно так, прощаясь навсегда, я обрёл родину в сердце своём. Да, я уходил, но не вернуться уже не мог. Да и не я уходил, это от меня уходило детство.

***

Прода 07. 04. 2008

Расставание слегка затянулось, и мой печальный облик вскоре начал тяготить окружающих, а кое-кого и выбешивать - боюсь, я злоупотребил положением и несколько более приличного сблизился с некоторыми девочками, ни мало не считаясь с возможной на то реакцией мальчиков. К тому же отец, как всегда, не назвал дату моего отъезда, и никто не мог сказать с полной определённостью, когда ж это всё, наконец, закончится. К счастью, мудрая судьба никогда не давала мне застояться, и прощание перешло на новый уровень. В самом конце последнего лета моего детства мы с папой поехали к маме и дедушке. Впервые меня не везли показывать, я ехал сам, на собственном коне, представляться по случаю вступления во взрослую жизнь. Впервые отец не гнал коня без жалости, ехали, чередуя шаг с неспешной рысью. Мы разговаривали! Он показывал мне путь, рассказывал об окрестностях, охотно отвечал на вопросы. До меня сразу дошло - это неспроста. Папа, вообще, ничего и никогда не делал просто так, а уж о зряшных прогулках, хоть пеших, хоть конных, не могло быть и речи. Ответ лежал на поверхности - ему зачем-то нужно, чтобы я мог самостоятельно пробраться к деду неторными лесными тропами. Часть пути шла даже через старое заболоченное орочье кладбище, а через краешек владений некоего сэра Эрроза мы пробрались по дну оврагов. Никогда о нём ранее не слышал, но папина настороженность совсем не располагала к знакомству, и я нисколечко о том не жалел. Хотя уже тогда предполагал, что в будущем знакомства не избежать. Шутка ли - этот краешек его земли был больше всей нашей усадьбы с угодьями!

Уже на закате мы достигли обочины торгового тракта. Дождались, пока небольшой обоз не скроется за холмом, и спокойно выехали из леса. Через полчаса вальяжной рыси мы вновь догнали обоз, как будто всё время ехали по дороге. Когда поравнялись с головным возом, отец разговорился с серьёзными мужчинами с арбалетами и топорами. Мне даже показалось, что оружие они приготовили специально для нашей встречи, а не просто ехали так. Мужики, не расставаясь с самострелами, скупо отвечали на его вопросы, видимо, борясь с искушением их откровенно на нас навести. Я, как всегда во время взрослых разговоров, напустил на себя отсутствующий, немного мечтательный вид, залюбовался небесами - закат в пурпурных облаках и вправду выдался прекрасным. Украдкой косясь на мужичков, прислушивался к радушному, располагающему голосу отца, к грубовато-угрюмым голосам возчиков и таил в глазах неуместную весёлость. Меня смешили тяжёлые, неуклюжие мысли в лохматых головах. Я читал их, будто на тесёмках поверх немытых шевелюр значились не руны-обереги, а проступали и таяли буквы их размышлений убегающей змейкой. Что вот подозрительная парочка догнала обоз, а не должна была. Но откуда ей взяться в этих недоброй славы местах? Пусть здоровяк на коне с виду разбойник не из последних, но он же с мальчонкой! И паренёк едет сам, не в мешке, не связан. Хотя сам парнишка вылитый малолетний конокрад, но и он не один, с господином. И если господин не последний разбойник, на кой ляд ему разгуливать в компании конокрада? Значит, просто мальчик, а здоровяк, как и говорит, ему отец. Едут куда-то, вот догнали обоз, хотя и не должны были. Но иначе, откуда им взяться в этих местах? Думать так они могли без конца, таким людям не свойственно держать в уме всю цепочку рассуждений, они неспособны к обобщению, оценке общего смысла. Незнакомых с этой простонародной особенностью умников она способна довести до разжижения мозга, но отец во всём хорошо разбирался и ловко этим пользовался. Ответы становились всё добродушней, обстоятельней, он просто вёл их заданным курсом. На его замечание, что вот, дорога нынче хороша, ему ответили - немудрено, раз вёдро уже седмицу. А пыль не беда, коли хмель уродился, есть чем и горло промочить, и людей порадовать. Лорд их, сэр Эрроз взял хороший урожай и направил обоз в Крунбэй. Хорошо, что не в графство, в Даренхилл, туда б тащиться умаялись, как у прошлом годе. Да нынче граф Дуз направил в гавань три сотни лучников, а солдаты даже простоё тёмное пиво уважают поболей самого их светлости графа. Они там, должно быть, чтоб стеречь порт от пиратских набегов, но, известное дело, не прочь прокатиться в весёлой компании. Уже собирается большой обоз под их охрану. Если господину угодно ехать в Даренхилл, то лучше вместе с обозом - с мальчонкой-то. А они не поедут, им в этом годе повезло со хмелюшкой. А вот соседи попрутся с овсом, как всегда, далее, лошадей в Крунбэе не прибавилось.

Кроме того, что папа запросто узнал не безынтересные новости, на постоялом дворе, где мы вместе с обозниками сделали остановку, отцу и говорить про себя ничего не пришлось. Всё за него рассказали возчики. Полное алиби. И что я смог оценить лишь впоследствии - устроил он его просто по привычке, на всякий непредвиденный случай. В трактире мы слегка перекусили, более для того, чтобы дать нашим коням немного отдыха, и уже в сгущающихся сумерках въехали в дедову усадьбу. Не слишком быстро, но и не шагом, мы проскакали по гравийной дорожке через обширный парк. Я вновь поразился видимому безлюдью - вот как так всегда получалось, что у крыльца нас встречали слуги деда? Ну, не могли они там стоять, дожидаясь нас более месяца! Пусть я не мог обнаружить секреты дозорных, каким чудесным образом они успевали доложить о нашем приезде? Только не нужно мне описывать, как это работает у нас - я сам же и занимался этими, кстати, по сию пору секретными разработками. Лучше объясните мне, как такое могло происходить на родине одеревеневшего лешего в его попутавшей молодости??? Впрочем, не терзайте своё неразвитое воображение и примите мои запоздалые отцовские раскаянья в том, что так мало устроил я в вашей юности чудес. Разумеется, кроме самой юности. Мне же судьба щедро отсыпала загадок с самого начала жизненного пути. И за это я более всего ей благодарен, поскольку сплошь и рядом вопросы, будоражащие ум, намного ценнее ответов, часто столь очевидных, что мы равнодушно проходим мимо, даже не оглянувшись. Отступление сиё о том, как мне, вообще, пришло в голову тогда ещё заняться лишь ныне столь востребованными магическими дисциплинами, и совет старшего - напрягите логику и поищите в изложении смысла, коли фантазия ваша так и не откликнется.

Итак, коней наших увели в конюшню, отец пошёл передохнуть и привести себя в порядок с дороги, а меня с порога провели к матушке для обычного незамедлительного лобзания длани. Я чмокнул мамину ручку и, набравшись смелости, заявил, - а меня скоро повезут учиться, папа сказал, вот!

Мама восторженно-насмешливо вскинула тонкие брови на пугающе прекрасном лице, вопросительно изогнув левую, волной очарования раздался внутри меня её голос, - ты рад, сынок?

– Да, мама, - пролепетал я, машинально удивившись - как же вообще возможно чему-то не радоваться в её присутствии???

– И ты, конечно, горд?
– она слегка подалась ко мне.

– Да, мама, - я смутился. Она вдруг погладила меня по щеке.
– У тебя всё получится, Олакс Лавэр! Только обещай мне, пожалуйста!

– Да мама!
– воскликнул я, не дослушав. Впрочем, что-либо слушать мне стало вдруг затруднительно.

– Обещай, что сколь ни разовьёшь ты природный ум и расчётливость, выбирать и решать в жизни ты будешь, как сейчас, как всегда делал отец твой, лишь по велению сердца, из чувства справедливости, из любви!

– Конечно, мама, - я легко согласился. Ну а как же иначе? Потому, сочтя просьбу высказанной, не совсем понял дальнейшие её слова.

– Привези мне по окончанию колледжа внука не менее очаровательного, нежели мой чудный сынок!

В мыльной с меня смыли возбуждение с усталостью и дорожной пылью, оставив лишь общую озадаченность - всё ли я правильно услышал и понял? Потом я неоднократно возвращался к этому вопросу, в тот же момент меня более всего волновала судьба Снежика. Я загодя решился поговорить о нём с дедом, и, наконец, приближался решительный миг. Дворецкий Гногги церемонно проводил меня к дедушке, проорал положенное, постучав дубиной. Хозяин восседал в кресле у покрытого парчовой скатертью стола. Я приблизился к своему лорду, коим для меня являлся до моего рукоположения старший в роду. И опустился перед ним на колено, склонив голову. Дед озадаченно прокашлялся, - Олакс, малыш, что случилось? Встань и обними ж меня, наконец!