– Нет! Нет! Нет!
– закричал Александр, кинувшись обнимать свою любимую.
– Ты не можешь, не можешь!…

На громкий голос государя в комнату вбежали Михаил, Лиза и доктор Штерн. Их взору предстал рыдающий Александр Николаевич, сжимавший в своих руках умершую Наташу. Князь Репнин, чтобы не разрыдаться следом во весь голос, зажал рот ладонью и с ужасом смотрел на то, как Илья Петрович, осторожно приблизившись к постели, протянул руку и закрыл глаза Натали.

– Илья Петрович, Вы же можете что-то сделать!
– закричал император, явно не в себе.
– Дайте ей лекарство — она должна проснуться! Что угодно, прошу Вас!

– Ваше Величество!
– только и смог вымолвить доктор Штерн.

Лиза, не проронившая ни единой слезинки, осторожно подошла к Александру, всё ещё сжимавшему Наташу, и, тронув за плечо, произнесла:

– Александр Николаевич, идёмте со мной. Вам надобно прийти в себя: мы спустимся вниз и я налью Вам горячего чаю с мятой.

Услышав последние слова, Его Величество округлил и без того полные горя глаза, а затем, прижав Натали ещё сильнее, словно защищая ото всех, резко замотал головой.

– Я не уйду, пока она не поправится, слышите?

– Ваше Величество, - Елизавета Петровна опустилась на колени рядом с государем и робко приобняла его за плечи.
– Наташа не вернётся к нам. Но она очень любила Вас и, думаю, не хотела, чтобы Вы так мучили её бедное тело. Пойдёмте, нам надобно известить Ваших детей, чтобы они могли приехать и проститься.

– Проститься?
– Александр посмотрел на окружающих словно ребёнок, не понимающий, чего от него хотят.

– Да, Александр Николаевич, проститься.
– Лиза привстала сама и потянула государя вслед за собой.
– Ну же, Ваше Величество!

Но государь всё никак не мог отпустить из рук свою любимую. Ему хотелось прирасти к ней и больше не двинуться с места; а ещё лучше: закрыть глаза и поспешить следом — туда же, где и она, потому что без неё просто невозможно жить!

Елизавета Петровна, видя тщетность своих попыток, подошла к плачущему супругу и, тронув за руку, требовательно прошептала:

– Миша, помоги мне. Нам надобно оторвать Александра Николаевича от тела Наташи, а то я боюсь, как бы он не лишился рассудка!

Репнин молча кивнул и они вместе, переглянувшись с доктором Штерном, обступили Его Величество со всех сторон.

– Вот так, осторожно. Всё будет хорошо.
– приговаривали они, разжимая сильные руки Александра, приподнимая его и ставя на ноги.
– А теперь: идёмте.

И обессилевшего, словно пребывающего в каком-то сне, безвольно опиравшегося на Елизавету Петровну и Михаила государя, вывели из комнаты. Доктор Штерн, оставшись с Наташей, тихо прикрыл дверь.

– Нет!
– на миг очнувшись, слабо выкрикнул Александр и обернулся.

– Всё-всё, Ваше Величество.
– проговорила Лиза, подталкивая императора.
– Пойдёмте вниз — Вам обязательно полегчает.

***

Но ему не полегчало. Дойдя на ватных ногах до любимой Наташиной гостиной-столовой, он, словно в тумане, опустился на ближайший стул и уставился в одну точку. Михаила заботливая Лиза усадила неподалёку, после чего отправилась за чаем на кухню, а также разыскать Глафиру Петровну, чтобы сообщить о кончине Натали.

Князь Репнин понуро опустил голову и закрыл глаза, тоже до сих пор не веря, что всё это случилось на самом деле.

– Я хочу знать, что произошло.
– громко сказал Александр, когда в его голову вновь стали возвращаться мысли.

– Это уже не важно, Ваше Величество.
– Михаил слабо покачал головой.

– Нет, важно. Говорите.
– и государь поднял на брата Натали свои холодные голубые глаза, красные от слёз.

– Она очень хотела выстроить для местной ребятни что-то вроде ледяного городка: знаете, горки там всякие, крепости. Да наверняка она Вам рассказывала.
– с трудом выговаривая слова, начал Репнин. Александр утвердительно кивнул.
– Пригласила мастеров из Петербурга. И вот — четыре дня назад работы, наконец, были закончены, и … Наташа… устроила по этому случаю большой праздник: пригласила детей из своей деревни от мала до велика. Они были очень рады: резвились, бегали по этому городку с весёлым смехом. Потом стали играть в снежки, и сестра давай с ними. А зима-то сырая, да и ветер холодный — она промёрзла и, кажется, промочила ноги, прыгая по сугробам, но, придя домой, лишь отогрелась чаем и вновь принялась за свои хлопоты. А после — это было вчера утром — не смогла встать с постели, всё лежала и кашляла. Просила Глафиру Петровну принести ещё чаю с мёдом, отказывалась посылать за доктором. Днём я к ним заехал и увидел, какая она бледная и слабая — послал за Ильей Петровичем. А она всё повторяла: «Не нужно, Миша, обойдётся.» А потом стала Вас звать. Всё шептала: «Александр! Саша!»

Князь Репнин не выдержал и, вновь вспомнив вчерашний вечер, закрыл лицо руками.

– Ещё что-нибудь она говорила?
– хриплым голосом спросил государь.

– Да.
– Михаил, смахнув слёзы, продолжил свой рассказ.
– Что-то там про свои сны, про кровь. Ещё она Раду вспоминала. Я удивился: они ведь почти не знали друг друга, но подумал — это всё её фантазии… Она вроде как бредила, но временами мне казалось, что говорит вполне осмысленные вещи. Да только в себя она больше не приходила, и к тому времени, когда приехал Илья Петрович — уже просто лежала и тяжело всхлипывала.