Отвечал Янтор вежливо и уважительно, но, буря его раздери, слишком расплывчато. И как вот это понимать? То ли он нэх земли, то ли в самом деле удэши, способный сотворить дорогу там, где ее прежде не было?

— Вот как… Вы не отметите эту тропу, в таком случае? Возможно, потребуется срочно доставить что-то: оползни в последние десять лет сходят все чаще, — Аилис покачал головой. — Горы будто недовольны чем-то.

— Не сказал бы, что чаще. Людей стало больше, вот и замечают больше, — пожал плечами горец. — А тропу… Отмечу, отчего бы и нет? Длиннее прямого пути, да безопаснее.

Аилис велел сыну достать атлас — не тот, тонкой работы, а попроще, для вот таких вот правок. Яр с Кречетом молчали. Вроде бы ничего странного не происходило, никаких тревожных ощущений ни у одного из них не было. Так что в итоге все-таки договорились выехать завтра на рассвете, встретиться на выезде из Иннуата.

— Надеюсь, вы не зря съездите, — серьезно сказал нехо, когда Янтор ушел. — Что бы ни принесла эта поездка.

Комментарий к Глава 9

* умэтото — угрюмцы, буквально — «разбуженные не ко времени пчелы»

** акахьяр шао — отрыжка камня

*** тэй — сын (горск.)

========== Глава 10 ==========

Несмотря на то, что легли Яр и Кречет достаточно поздно, обоим не спалось. Зачитались дневниками, едва не пропустив обед и ужин, да и после, пока хранитель библиотеки, этин Кемайо, не пришел и не выгнал, сидели при свечах, с трудом разбирая уже текст, но не в силах оторваться. Но и эта усталость не спасла. Яр в очередной раз завозился, переворачивая подушку, вздохнул и позвал:

— Крече-е-ет?

— Ну чего тебе не спится? — заворчал тот, впрочем, тоже ничуть не сонно.

— Не знаю, столько всего свалилось… От мыслей голова пухнет.

— А ты их вытряси, — предложил Кречет.

Поерзал, садясь, закутался в одеяло, прислонившись к изголовью. В темноте, разбавленной светом из окна, только глаза поблескивали.

— Давай, вываливай, не стесняйся. Все равно не усну иначе.

— Да я даже не знаю, с чего начать… — Яр тоже сел, вздохнул и придвинулся к старшему другу, неосознанно ища если и не защиты, то хоть какой-то опоры в неопределенности бытия, сейчас казавшейся ему такой же темнотой с зыбким ночным светом звезд.

— Я не знал, что мама не из этой ветви рода. Почему-то всегда казалось, что она из близких родичей нехо Эфара, я потому и не понимал, чего она так на своих родителей ярится и все эфарское отрицает напрочь.

— Знаешь, если уж она даже такую мелочь тебе рассказать не пожелала… — Кречет возмущенно фыркнул. — Не знаю, не нравится мне твоя затея искать тех родичей. Но с тобой теперь съезжу по любому.

— Мне и самому они не понравились. Ну, на рисунках в книге Рода. Такие… надменные, холодные. Она на отца и брата похожа очень. Но я должен съездить, должен, Кречет! Картинки еще ничего не значат! Вдруг они изменились? Прошло пятнадцать лет с ее побега, может, они примут меня хорошо?

— Ша, хватит об этом, — выпутав руку, Кречет притянул Яра поближе. — Доедем — узнаем, не переживай раньше времени. Еще какие мысли мешаются?

— Ну, я все думал — чего ты так на Янтора взъелся? Даже если он и удэши, он нам столько помогал, ногу тебе вылечил — без его мази ты бы и по сейчас хромал еще.

— Уф… Мелкий ты, все-таки. Читал-читал, а про то, почему удэши безумные, не вычитал.

— А ты расскажи. Я еще не все книги в мире прочел, — фыркнул Яр.

— Ну слушай тогда. Это нам, мелким, воспитательница зачитывала. Ста-а-арая книжка, какое-то редкое издание сказок Аэньи. Видно, потому туда эта и вошла, в новых детских я её потом не встречал, — в голосе Кречета слышалось недовольство.

Ну да, на его взгляд, такое надо было знать.

— В общем, дело было давно. Тогда и люди еще людьми толком не были, только-только на свет появились. Жить учились, еду собирать, рыбу ловить, зерна сеять. Удэши тоже были молодые и глупые. И далеко не такие хитрые, как люди — наверное, за этим людей и придумали. И те не подвели: однажды кто-то забыл на солнце выжатый из ягод сок, а тот и забродил. Кто другой вылил бы, а человек хлебнул — и оценил. Так люди придумали вино, по простоте душевной поделились находкой с удэши. Праздник, все дела — надо удивить дорогих гостей. Доудивлялись! Те хлебнули — головы им и снесло, почище, чем булавой Кайсы Мудрой. Пошли буянить, пьянь стихийная… Сам додумаешься, до чего добуянились, и сколько людей после уцелело?

Яр сидел долго, обдумывая, потом тихо хмыкнул:

— А теперь рассуди, Кречет, чья вина была в том буйстве: удэши, прежде хмеля не пробовавших, или людей, что, не подумав, старшим детям Стихий такое поднесли? Знали ведь наверняка тогда уже, что удэши и без того буйствовать горазды, что не люди они, и понятия совести, сострадания для них иные.

— Совести и сострадания у них нет! — припечатал тот. — Думаешь, они одумались и пошли извиняться? Как бы ни так! Закончилось все тем, что Стихии долго не могли сами с собой разобраться, людей полегло — не счесть. Удэши же вытребовали рецепт вина — и пошли дальше буянить. Пока не добуянились до того, что мир воспротивился, не успокоились. Что им там какие-то люди…