— Ты не прав, — покачал головой Яр. — Есть у них и совесть, и сострадание. Иначе Янтор прошел бы мимо жалких людишек, чуть не погибших под обвалом. Или… — он помолчал и проговорил вслух догадку-мысль, не дававшую душе покоя: — Или не завернул бы двух идиотов на роллере с перевала Экора.

— Или у него какие-то свои планы, в которых этим жалким людишкам отведено особенное место. Что меня напрягает еще больше! — огрызнулся Кречет. — Да я больше Аватарам доверяю, чем этому удэши — те хоть понятно, чего хотят и зачем появляются!

— А ты спроси завтра у него. Удэши не лгут, ложь — это прерогатива людей, дети Стихий могут лишь умалчивать.

— Вот сам и спроси. Не хочу я с ним разговаривать, вообще его рядом видеть не хочу. Спи давай!

Яр сполз на подушку, поворочался.

— А я хочу. И увидеть, и спросить. Если он все-таки удэши, а не нэх, знаешь, сколько всего он может рассказать? Он же своими глазами видел Аэнью и Хранителя, и Хозяина Неба, и остальных… И до того… Нииду Бурный Поток тоже, наверное, видел…

— Спи! — припечатал его второй подушкой Кречет.

А то перечислять так можно было долго.

И не то, чтобы ему самому было не интересно — зудело любопытство, еще как. «Перо в заднице свербит», как смеялся Белый. Но страх все равно подспудно тлел, страх перед силой, что превосходит и человеческие, и самых могучих нэх, притом не обладая в привычном понимании человечностью.

Прислушавшись к успокоившемуся дыханию Яра, Кречет забрал подушку и самому себе на голову плюхнул. Нет, надо было спать. Спать, сказал!

И все равно проворочался, то и дело вскидываясь на малейший шум, далеко разносящийся в чистом горном воздухе и по гулким коридорам замка, до того, как за окном засерел туманный рассвет. В итоге вниз оба тащились, зевая, как заведенные, во весь рот. По такой рани нехо с семьей еще спали, но на кухне уже пылал очаг, и сновали несколько шустрых поварят, готовя все к завтраку.

— Посторонись! — гаркнуло сзади, оба аж в стену влипли от неожиданности, пропуская кряжистого мужика с мешком, запорошенным мукой, на плечах. Если б не чистый передник да кривовато повязанная на голову косынка, прикрывающая коротко стриженые седоватые волосы, в жизни бы не признали в нем повара.

— Айэ амэле, нехеи. Сейчас соберу вам поесть. Припасы дорожные уже собрал, — отдуваясь, повар поставил свою ношу у стола, прикрикнул на поварят — Аэньяр не разобрал слов горского наречия, но пацанята засновали шустрее, принося миски с разогретой кашей и холодным мясом с зеленью, хлеб и горшочек с острым соусом, густым, как топленое масло.

Поблагодарили его, все так же зевая. Сонливость немного прошла только после еды — поди тут не проснись, когда во рту огнем горит, только успевай запивать. Уж на что Яр иногда пробовал пустынную кухню, все равно две кружки кваса выдул, прежде чем заговорить сумел. Кречет и вовсе помалкивал и кивал, когда тот повара благодарил: боялся рот открыть и огнем пыхнуть. Квас там, не квас — а все равно опасался, что пожар в горле до конца не залил.

Повар, посмеиваясь, вынес им два увесистых мешка и по две внушительные фляжки на брата.

— В одной травяной отвар, в другой — вода с бальзамом, зелеными шнурками отмечена, не перепутайте. Много пить нельзя, а по паре глотков, коль намерзнетесь или устанете сильно — как раз.

— Мы читали, — закивал Яр, принимая фляги.

Мешки без разговоров забрал себе Кречет, только шикнув на младшего:

— Тебе еще Ласку обхаживать!

На полпути навстречу попалась этна Кетта, всучила обоим по меховой куртке:

— В горах, хоть и лето, а не жарко. Простыть не вздумайте!

Её на два голоса заверили, что постараются доехать без приключений, тем более, таких.

Эта странная, вроде немного грубоватая, но в то же время теплая забота местных грела, пробирая до глубины души. Ведь они здешним никто, только Яр дальний родич, и вообще, приехали — как на голову свалились, знать их не знают. И вот так. От сердца, действительно беспокоясь о двух балбесах.

А на конюшне ждали собранные седельные вьюки — с особыми горскими одеялами, не чета даже тому, что было у Яра с собой: легкими, но плотными и очень теплыми, с треножником, о котором Яр думал в свою первую ночь в пути, с запасом сухого горючего. Ну и всем прочим, что могло потребоваться в горах. В том числе и две свернутые обережи, особые топорики с крюками. Конюх принес удлиненное седло, в котором можно было вполне комфортно устроиться вдвоем, но под руку не полез, видя, что младший нехин вполне управится и без него.

Кречет тоже не лез, только нервно бродил вокруг, поглядывая то на светлеющее небо, то на замковый двор, где как раз менялся сонный караул. То ли дань памяти, то ли действительно стража — кто этих горцев разберет. Он бы не удивился, если б тут воинскому делу учили до сих пор всех и каждого с пеленок. Горцы были народом мирным, только история говорила, что во времена Раскола именно они остановили продвижение Темных. Они — и понимание того, что идти дальше — залить горы кровью этого народа и своих людей, потому что за каждый камень будут драться до последнего вздоха, а уничтожить горцев значило безнадежно сдвинуть баланс Стихий.