— Кречет, садишься за мной, держишься за меня, ноги в стремена и вперед, понял? Не назад, а все время тяни носок вперед, — Яр взялся за поводья Ласки, удерживая ее на месте. — Сядешь сам? Ногу в стремя… Да не эту. Теперь отталкивайся.

Кречет думал: хорошо, что конюх ушел и позорища этого не видит. А в седле было страшно: кобыла под ним была живая, она дышала и переступала ногами, казалось, седло сейчас поползет по крутому боку и вывалит его, как куль с овсом. Как-то, когда ехал с вывихнутой ногой, не заметил этого вовсе — так болело. Момент, когда Яр оказался впереди него, Кречет пропустил. Вот уж кто прирожденный наездник! Отсутствие стремян Яра ничуть не обеспокоило, он перехватил поводья и похлопал кобылу по шее:

— Давай, старушка, трогай шагом.

И Ласка пошла, заставив молодого огневика крепко схватиться за пояс своего юного друга. Хотелось зажмуриться: слишком высоко и странно. Роллер едет плавно, а не какими-то рывками! Роллер, по сравнению с лошадью, низкий! А тут руку подними — и, кажется, можно дотянуться до камней, венчающих арку ворот.

— Ноги тяни! — рявкнул Яр, и Кречет постарался выпрямить ноги, которые так и норовили подогнуться под лошадиное брюхо, обхватывая его и даря обманчивое ощущение способности удержать.

— Держись крепче, — Яр захихикал, — только меня не придуши.

Тихонько присвистнул, и Ласка пошла бойчее, выбивая подковами звонкую дробь из мощеной камнем дороги.

— П-постараюсь! — аж заикнулся Кречет, с ужасом глядя, как покачивается окружающий мир.

Нет, после этой поездки, если он выживет — никаких лошадей, только роллер. Как вообще на этих страшных животных ездить можно?! Предки — сумасшедшие! И это была ведь даже не рысь — так, трусца. Яр снова высвистнул что-то, Ласка всхрапнула и пошла уже рысью, и Кречету на миг показалось, что вот сейчас-то он и улетит ласточкой куда-то под копыта…

— Кречет, носки! Ноги вперед!

Но странное дело — не улетал, да и ход у кобылы словно бы выровнялся. Будто у роллера, съехавшего с грунтовой дороги на сглаженное полотно основной трассы.

— Ты псих, — постановил Кречет, когда наконец решился открыть глаза. — И отец твой… И все, кто так ездят!

Яр заливисто хохотал и посвистывал, не разрешая Ласке переходить на шаг. До города было недалеко, но туман не давал рассмотреть, ждет ли их проводник у ворот. Впрочем, вскоре стало ясно, что Янтор решил выехать им навстречу: Яр различил приближающийся силуэт и глухой стук копыт. Странный звук: словно бы лошадь неподкованная…

— Янтор? — позвал он в белое марево.

И — будто кто сдернул завесу, свежий порыв резко отнес белесое полотнище в сторону. Яр ахнул, в последний момент сдержавшись и не натянув поводья, во все глаза рассматривая приплясывающего под Янтором коня. Тот был чистых горских кровей: коренастый, невысокий, но явно выносливый, серый в темную гречку, но с белыми чулками, гривой и хвостом. И гриву, и хвост ему отродясь никто не подрезал, и на невесть откуда взявшемся ветру они полоскались, будто пенные бурунчики на бурной воде. Уздечку и седло украшали серебряные бляшки и сердоликовый бисер, словно ягоды «солнечной крови».

— Айэ амэле, Эона, Кречет. Едем! — махнул им Янтор, и его конь, словно танцуя и красуясь, развернулся.

Ласка охотно пошла следом: её конь тоже явно впечатлил. Один Кречет еще сильнее сжал руки на талии Яра, аж до боли.

— Тише, — Яр закинул повод на луку седла и опустил ладони на его руки, стараясь передать чуточку спокойствия. — Держи ноги вперед.

— Да держу я, — прошипел ему на ухо Кречет. — От этого… Теперь от него водой несет!

Яр прислушался к себе и с удивлением ощутил что-то такое… словно вот рядышком, в пяти шагах от него, несся вольный поток с гор, кристально чистый и ледяной: зачерпни — обожжет, словно кипятком, хлебни — заноют зубы. Но звонкие ключи остались позади, да и ближайшая река тоже. Мелькнуло в памяти вот только недавно выхваченное, вычитанное:

«Белогривый с утеса стремится поток,

Словно конь без узды, так свободен и дик.

Я напился воды — без вина будто пьян,

Эту силу мне дарит твой горный родник».

Аэньяр цитировал кого-то из своих предков, как раз по линии анн-Теалья. От этого настроение изрядно испортилось: ну ведь был род, могучий, великий! А теперь… Кто его встретит там, в Ривеньяре? Уже и нервно дышащий над ухом Кречет воспринимался вполне естественно, в один настрой с собственным беспокойством. Сглотнув, Яр взялся за поводья: прямая дорога от Иннуата заканчивалась, впереди ждали горные тропы.

Серый конек замедлил ход, заплясал нетерпеливо, сдерживаемый твердой рукой.

— Сейчас нам на север, поведу вас короткой дорогой, — сказал Янтор, внимательно оглядев хмурые лица. — К полудню третьего дня чтобы быть в Ривеньяре.

Яр только кивнул. Короткая так короткая.

Вставало над горами солнце, туман оседал каплями росы, сверкая под утренними лучами, словно россыпи ограненных алмазов, сияла умытая зелень — пополам с золотом уже, ведь горное лето, короткое, словно заячий хвостик, заканчивалось. Карабкались по каменным россыпям крохотные деревца, больше похожие на кусты, пламенели кое-где в расщелинах островки поздних гвоздик, мелькали колючие сизо-голубые веточки искрянки, усыпанные пока еще зеленоватыми гроздьями ягод. Придут первые заморозки — и они поспеют, засверкают полупрозрачными твердыми шариками, будто выточенными из молочно-белого кварца с искорками слюды.